"Илья Масодов. Ларинголог" - читать интересную книгу автора

Илья Масодов

Ларинголог


Я схватил девочку сзади за волосы и ударил головой в стену. Волосы у
нее были длинные, мягкие, голова мотнулась на лету к стене, как дыня в
сетке. Рванувшись вперед, она упала, глухо стукнула об пол сумка со
спортивными принадлежностями. Под мышки обхватив ее грудь, я поволок свою
добычу в темноту, за мусоропровод, а во мне все звучал тот волшебный,
исчезнувший звук, с каким ее голова встретила камень, звук, с которым ничто
не сравнить, в нем и шорох обсыпанной штукатурки, и короткий хрящевой хруст
детского черепа, и мягкий, нежный удар разбиваемого в кровь рта. Ударить
девочку головой в стену - это, скажу я вам, надо уметь, чтобы все
получилось как надо, а мне была важна скорость, у меня не было времени, она
готовилась вызвать лифт, загорелась бы кнопка, глаза ее привыкли бы к
темноте, она могла бы увидеть такое страшное, таинственное, то, что ей
запрещено видеть во веки вечные, то, отчего ни один луч света не должен
проникнуть в ее чуткие глаза, короче - меня. Подумать только, это маленькое
существо могло бы увидеть меня, и что бы она подумала при этом, кем бы
назвала, кто знает, да это и не так страшно, страшно же, что я отразился бы
внутри нее, а что отразится раз, останется навечно, и никакой кровью,
никакой зверской жестокостью, никакой низостью не стереть этого потом,
потому что отражение есть словно рисунок на сфере высшего бытия, видимость
его исчезает, но отпечаток хранится вечно где-то там, в запредельности,
откуда мы с тобой родом. Нельзя ей было увидеть меня, провести взглядом, но
никак не увидеть, никак не понять, что это такое - я, да и как можно сметь
это понять, осознать своим мозгом маленьким, чувствами своими
нераспустившимися коснуться, я тебе сейчас коснусь, шептал я за
мусоропроводом, прижимая к себе теплое, обморочное детское тело, я тебе
покажу, как плохо быть любопытной. Сумку ее я тоже притащил, чтобы не
валялась на дороге, и она постоянно била меня по ногам какими-то там кедами
или еще чем, теперь я ее опустил в угол, дышал тяжело, от смятения чувств,
прижимая девочку к себе спиной, трогал руками ее лицо, приоткрытый рот,
мокрый от крови, нос, веки, щеки, уши. На ушах были маленькие серьги, как
твердые металлические прыщики. Трогал я ей лицо и представлял, как оно
ударилось в стену, где ей было больно, штукатурку вытирал. Как она
мотнулась в моей руке, даже простая физика природы искусственно
невоспроизводима потом, за что не дергай, а все тебе не волосы с детской
головой, и ощущение не то, да и звук не тот. Об стену, о меловую стену,
белую, как луна, уходящую ввысь пустым колодцем желаний, нужно было ударить
тебя головой, вперед лицом, чтобы ты забыла о своей жизни и вспомнила о
моей любви. Налетев ртом на стену, ты стала моей, думал я там. Всегда
теперь ты будешь моей, думал я.
Пальцы мои улавливали мельчайшие топографические нюансы ее лица, я
углублял их в щеки девочки, деформировал ей носик, осторожно подтягивал
кверху веки, проводил подушечками по едва различимым бровям, ее же волосы
клал я ей на лицо, легкие шелковистые пряди неземного происхождения, иногда
отворачивал ухо, словно мог разглядеть самими руками в темноте написанные
на его обратной стороне знаки. Но особенно занимал меня ее рот, разнимая,