"Джон Мастерс. Ночные гонцы " - читать интересную книгу автора

пипала, нестройно посвистывая "свиш-свиш-свиш", скакала стайка пестрых
миниветок*. Никаких других птиц он не заметил.
______________
* Pericrocotus cinnamomeus - маленькие певчие птички, распространенные в
Северной Индии, где происходит действие романа. Оперенье - алое, с переходом
в оранжевый.

Серебряный гуру поднял руку и устремил взор на мисс Лэнгфорд.
Посыпались алые с золотом искры - миниветки сорвались с дерева и улетели.
Бумеранг топнул копытом и мотнул мордой. Звякнула уздечка. Кобыла мисс
Лэнгфорд покрылась потом, задрожала и подалась назад, натянув поводья.
Хлопая крыльями и хрипло каркая, на край возвышения опустилась ворона.
Она склонила набок голову с колючими карими глазками и подскочила поближе.
За ней появились еще две, за ними еще три, и еще одна... У Родни мороз
пробежал по коже. Он торопливо огляделся. С юго-запада на небе проступали
черные точки. Они приближались, увеличивались, обретали очертания - к пипалу
стремительно слетались вороны, слетались по четыре и и целыми стаями. Покуда
было место, они теснились на возвышении рядом с Серебряным гуру, потом стали
налезать друг на друга прямо у ног столпившихся людей. Они хлопали крыльями,
молча разевали клювы, и глаза их горели омерзительной преданностью. Родни
вдруг осознал - достаточно знака, и он, задыхаясь, будет отбиваться от
отвратительных крыльев, и грязные клювы будут метить в его глаза. Под
деревом завоняло падалью. Гуру хрипло рассмеялся и воздел отливающие
серебром руки над воронами:
- Много вас собралось! И что, у каждой - душа усопшего властителя? У
тебя? ... И у тебя? А у какой душа того, кто еще утром правил на востоке? А?
Казалось, его голос разорвал невидимые путы. Неподвижно застывшие люди
встрепенулись и, тяжело дыша, расталкивая друг друга, устремились прочь.
Бумеранг ржал, и Родни, перегнувшись в седле, придерживал всхрапывающую
кобылку мисс Лэнгфорд.
Сорвавшись, Родни рявкнул:
- Не валяйте дурака! В седло!
Побледневшая мисс Лэнгфорд молча скакала рядом с ним, и только когда
они были вблизи военного городка, сказала:
- Не понимаю.
- Вы многого не понимаете!
Англичанке нечего совать нос в дела гуру и факиров, особенно если они
отдают колдовством. Кроме того, он сорвался, и она должна была это заметить.
Он ответил резко, намеренно грубо, но она и не думала сердиться. Она
продолжала сосредоточенно хмуриться и снова заговорила уже на подъездной
аллее Хаттон-Даннов - вскинула голову и заявила:
- Я узнаю, что все это значит.
Родни холодно поклонился и, оставшись в одиночестве, пустил коня рысью.
Он ехал, низко опустив голову, так что подбородок упирался в грудь. Лужи на
дороге отливали черным вороньим блеском. Он вздрогнул - он тоже ничего не
понимал. Кажется, в сорок втором году на окраине Президентства старик
Булстрод видел, как какой-то факир проделал что-то подобное. И вроде бы он
говорил, что вороны слетаются, потому что чуют близящуюся беду. Он уже был
под голыми ветвями золотого мохура* и сворачивал на подъездную аллею, когда
из-за кустов выбежал смуглый карапуз, споткнулся, упал и расплакался. Родни