"Грэм Мастертон. Ковер (Оборотни. Антология) " - читать интересную книгу автора

- Но ты так смотрел на эту картину, - улыбнулся хозяин.
- Я просто поинтересовался.
- Да-да, конечно. Но не забывай, что зверь не внутри нас. Это важно
помнить, когда имеешь дело с людьми-волками. Зверь не внутри нас. Мы внутри
зверя, versteh?[11]
Джон пристально посмотрел на хозяина. Он не знал, что ответить. Ему
казалось, что этот человек мог понять все, о чем он, Джон, думает, прочесть
с легкостью, как раскрытую книгу, лежащую на речной отмели. Чтобы
перевернуть страницу, требовалось лишь замочить пальцы.

Джон сел в автобус и поехал обратно в Хеепен. Было почти половина
шестого, небо стало сине-фиолетовым. Над Тевтобургским лесом взошла луна,
подобная ясному лику Создателя. Когда Джон вошел в дом Смит-Барнеттов, тот
был уже весь освещен, в кухне хихикали Пенни с Вероникой, в гостиной
полковник Смит-Барнетт развлекал компанию из шестерых или семерых
приятелей-офицеров (взрывы хохота, облака сигаретного дыма).
В кухню вошла миссис Смит-Барнетт, и Джон впервые обрадовался, увидев
ее. На ней было блестящее вечернее платье, но лицо ее побагровело от ярости.
- Где ты был? - закричала она.
Она была так разгневана, что прошло несколько секунд, прежде чем до
Джона дошло, что она кричит на него.
- Я ездил в Билефельд, - растерянно ответил он.
- Ты ездил в Билефельд без нашего разрешения! Мы с ума сходили!
Джеральд вынужден был позвонить в местную полицию. Ты не можешь себе
представить, до чего он терпеть не может обращаться за помощью к местным.
- Простите меня, - сказал Джон. - Я думал, что ничего такого в этом
нет. Мы ведь ездили во вторник. Я думал, что и сегодня можно.
- Ради бога, неужели недостаточно того, что мы с тобой нянчимся? Ты
провел здесь всего четыре дня, а мы не видели от тебя ничего, кроме
беспокойства. Неудивительно, что твои родители разошлись!
Джон сидел с опущенной головой и ничего не отвечал. Он не понимал
пьянства взрослых. Он не понимал, что когда люди чем-то раздражены, они
способны сделать из мухи слона, что на следующее утро можно извиниться и все
забыть. Ему было одиннадцать лет.
Вероника поставила перед ним ужин. Это был холодный куриный окорочок с
корнишонами. Джон попросил, чтобы ему не давали теплого молока, объяснив это
тем, что он его не любит. Вместо молока Вероника налила ему стакан
выдохшейся кока-колы.

В тот вечер, лежа в постели, он мучился угрызениями совести и плакал
так горько, словно сердце его разрывалось на части.

Но в два часа ночи он раскрыл глаза и почувствовал, что совершенно
спокоен. Луна так ярко светила сквозь шторы спальни, что свет вполне мог
сойти за дневной. Мертвящий, но все равно дневной свет.
Джон поднялся с кровати и взглянул на себя в маленькое зеркало. На него
смотрел мальчик с серебрящимся лицом. Он произнес: "Лотта Бремке". Этого
было достаточно. Он знал, что она жила здесь, когда дом был только построен.
Он знал, что с ней произошло. Некоторые вещи для детей настолько очевидны,
что они лишь растерянно моргают, когда взрослые не могут их понять. Отец