"Ричард Матесон. Невероятный уменьшающийся человек " - читать интересную книгу автора

"На что годится сырое печенье?" - спросил рассудок.
- Оно высохнет! - ответил Скотт.
"Оно раньше сгниет", - не унимался рассудок.
- Заткнись! - прорычал Скотт и подумал: "Боже".
Затем скатал, как снежок, шарик печенья и швырнул его о стенку
водогрея. Шарик расползся по металлу.
Вдруг Скотт засмеялся. Неожиданно все, что произошло в последние
минуты, показалось ему уморительно смешным: он, ростом в четыре седьмых
дюйма, в халате, похожем на мешок, стоит по щиколотку в теплой воде и
бросает в водогрей шарики из мокрого печенья. Откинув назад голову, он
разразился громким смехом, потом сел в теплую воду и принялся бить по ней
ладонями, поднимая вокруг целые фонтаны брызг. В конце концов Скотт стащил с
себя халат и голышом растянулся во весь рост в теплой воде. "Ванна! Я
принимаю чертову утреннюю ванну", - пронеслось в голове.
Спустя некоторое время Скотт встал и вытерся еще сухим в некоторых
местах платком, обмотанным вокруг губки. Затем выжал халат и повесил его
сушиться.
- У меня болит горло, - сказал Скотт сам себе. - Ну и что? Придется
подождать ему своей очереди.
Он сам не смог бы объяснить, почему ему вдруг стало так весело, что
заставило его отдаться глупому развлечению. Без сомнения, положение было
плачевным, и Скотт догадывался, что, когда человеку становится совсем уж
тяжело, он смотрит вокруг совершенно другими глазами, он замечает множество
глупостей и нелепиц и либо смеется, либо впадает в сарказм.
Скотт попытался представить, как бы он себя повел сейчас, увидев, что
через край приступки перевалил паук. Наверное, засмеялся бы.
Зубами и ногтями Скотт оторвал от платка лоскут тонкой материи, уже
проверенным способом сделал из него халат, связав узлами концы, и торопливо
надел свою новую одежду: ему необходимо было добраться до швейной коробки.
Подняв тяжелую булавку, он сбросил ее на пол. Затем слез с цементной
приступки и снова взял в руки острое оружие. "Мне придется теперь подыскать
другое ночное убежище", - подумал Скотт. Необходимость сделать это даже
веселила его. Возможно, ему еще придется забраться по стене огромной скалы
за ломтиком сухого хлеба. И это тоже его веселило. Качая головой в такт
шагам, Скотт подпрыгивающей походкой двинулся к картонке, а в окна над ним
струился солнечный свет.
Он чувствовал себя, как после разрыва контракта с газетой. Тогда его
ожидали все неоплаченные счета, безжалостная нужда и проблемы устройства в
жизни. Он пытался вернуться к работе, умолял об этом Марта, и тот нехотя
согласился. Но ничего из этого в итоге не получилось. Его положение
становилось все хуже и хуже, и однажды он сорвался.
Тереза увидела, как он пытался вскарабкаться на стул, и, подняв его,
как маленького мальчика, усадила. Он истошно завопил на нее и смерчем
ворвался в кабинет Марти. Но, прежде чем успел произнести хоть слово, брат
швырнул в него через стол письмо. Оно пришло из Управления по делам
ветеранов. В ссуде от военного ведомства было отказано.
Вечером того же дня, когда Скотт возвращался на машине с работы, у
машины в полуквартале от дома спустила все та же шина. Он залился
истерическим хохотом и забылся до того, что свалился со своего специального
кресла на обыкновенное сиденье, а оттуда, корчась от смеха, рухнул на пол.