"Уле Маттсон. Бриг 'Три лилии' " - читать интересную книгу автора

В четыре часа утра овец выпускали из загонов. К этому часу Миккель
Миккельсон уже должен был находиться на хуторе Синтора, не то сразу
поднимался крик:
- Миккель! Хромой Заяц! Да что это, добрые люди, куда же он
запропастился? Где Миккель Заяц? Где этот лентяй? Не иначе, плетки захотел!
А Миккель уже бежал через Бранте Клев. В кармане у него лежали два
ломтя хлеба с салом. Так уж было условлено, что еда - своя. Кроме обеда:
тогда Миккелю давали на кухне картошки с селедкой - что оставалось. Вечером
в животе у него пищало так, словно он проглотил свисток.
Но за гривенник в день стоило потерпеть. К счастью, в лесу было много
ягод, и с голоду он не умер, только оскомину набил. Гоняясь за овцами,
Миккель загорел, стал сильный и ловкий.
Подумать только: сорок восемь овец!
Как-то раз сам богатей Синтор явился верхом на своей Черной Розе
проверить стадо. Миккель поклонился так, что ушиб нос о колено. Синтор
открыл правый глаз.
- Хорошо смотришь? В клевер не заходят? - спросил он.
- Как шагнут в ту сторону, сразу прутом гоню. - Миккель опять
поклонился.
Богатей Синтор открыл левый глаз.
- Это тебя, что ль, Хромым Зайцем прозвали? - спросил он.
Миккель покраснел как рак и на всякий случай еще раз стукнул носом о
колено.
- Сын этого мазурика Петруса Юханнеса Миккельсона, кажись? - продолжал
богатей Синтор. - Внук старухи Тювесон, что на постоялом дворе живет? Сразу
видать, яблоко от яблони недалеко падает. Ты схож с отцом. Он у меня коров
пас, до того как дом и семью бросил.
- Ишь ты! - отозвался Миккель, и сердце у него забилось както чудно.
- На Миккельсонов положиться никак нельзя. Если увижу овец в клевере,
всыплю так, что запомнишь, - сказал Синтор.
Миккель из красного стал белым.
- Неправда... неправда, что на отца нельзя положиться, - забормотал
он. - Он... он еще вернется...
- Как же, как же! - ухмыльнулся богатей Синтор. - Вернется, когда
солнце станет редиской, а луна луковицей.
Черная Роза повернулась к Миккелю хвостом, и Синтор пришпорил ее.
Миккель онемел. Слезы щипали глаза.
И вдруг в руке у него очутился ком земли. Рраз! Прямо в спину богатею
Синтору.
Хоть и толстый он был и тяжелый, а мигом соскочил с седла. И плетку не
забыл.
Следующие пять минут никто не захотел бы быть на месте Миккеля
Миккельсона. Плетка так и ходила по его спине, удары сыпались градом: "Вот
тебе! Вот тебе!" Потом Синтор добавил рукой (плетка поломалась), изругал
Миккеля и уволил, не сходя с места. И побрел Миккель домой, перекатывая в
кармане последнюю получку пастушонка - гривенник...
Любая другая бабушка стала бы браниться и охать над таким мальчиком.
А бабушка Тювесон сказала только:
- Гляди-ко, как тебе досталось! Ну-ка, спусти штанишки, я мазью помажу.
Ишь, как отделал! Сильно бил?