"Сомерсет Моэм. Тогда и теперь" - читать интересную книгу автора

подчеркивала его яркую внешность. Единственным украшением кроме перстня на
указательном пальце правой руки был орден Святого Михаила, пожалованный
герцогу королем Франции. Тщательно уложенные, густые золотисто-каштановые
волосы достигали плеч. Прямой тонкий нос, большие красивые дерзкие глаза под
изогнутыми бровями, четко очерченный чувственный рот дополняли усы и
короткая бородка. Полная достоинства походка, величественная осанка говорили
о праве повелевать. Макиавелли не раз задавался вопросом: откуда у отпрыска
римской простолюдинки и толстого крючконосого испанского первосвященника,
купившего себе папский престол, манеры великого принца?
- Я обратился к вашему правительству с просьбой прислать посла, потому
что хотел бы знать истинное положение дел в наших взаимоотношениях. - Герцог
четко выговаривал каждое слово.
Макиавелли произнес заранее подготовленную речь. И хотя Борджа
внимательно его слушал, Макиавелли прекрасно видел, что все заверения
Синьории в готовности сотрудничать с ним он воспринимал как ни к чему не
обязывающие вежливые фразы. Наступило короткое молчание. Откинувшись на
спинку кресла, герцог поглаживал орден, висящий на груди. Когда же он
заговорил, в его голосе слышалось нескрываемое раздражение.
- Мои владения на большом протяжении граничат с вашими. Охрана границ
требует колоссального напряжения всех сил. Однако мне хорошо известно, что
ваш город недолюбливает меня. Вы пытались поссорить меня с папой и королем
Франции. Хуже не обращаются даже с убийцей. Пришло время выбрать, друг я вам
или враг.
У герцога был высокий мелодичный голос, но манера говорить, пожалуй,
слишком резкая. Таким тоном разговаривают разве только с судомойками. Не
каждый мог стерпеть это оскорбительное высокомерие. Но Макиавелли - опытный
дипломат - умел скрывать свои чувства.
- Смею заверить вашу светлость: моему правительству не нужно ничего,
кроме вашей дружбы, - вкрадчиво проговорил он. - Но оно не забыло, что вы
позволили Вителлоццо вторгнуться на нашу территорию. Синьория, естественно,
сомневается в вашей искренности.
- Вителлоццо действовал на свой страх и риск. Я не имею к этому
никакого отношения.
- Но платите ему вы, и вам же он подчиняется.
- Экспедиция началась без моего ведома и без моей помощи. Не буду
притворяться, секретарь, я не сожалею о происшедшем. Флорентийцы пренебрегли
моим доверием и получили хороший урок. Когда я счел наказание достаточным, я
приказал капитанам вывести войска. А они в результате затаили на меня злобу
и строят козни за моей спиной.
Разумеется, Макиавелли не стал напоминать герцогу, что тот отозвал
капитанов лишь после вмешательства короля Франции.
- Вы сами виноваты во всем, и за вторжение Вителлоццо должны винить
только себя.
- Себя?! - с неподдельным изумлением воскликнул Макиавелли.
- Этого бы не произошло, если бы у вас хватило ума не казнить Паоло
Вителли. Стоит ли удивляться, что его брат Вителлоццо решил отомстить вам.
А помешав ему, я нажил себе врага.
Слова герцога требуют короткого пояснения. Флорентийцы долгое время
осаждали Пизу. Генеральный штурм прошел неудачно, войска Республики
потерпели жестокое поражение. Синьория возложила вину на командующего армией