"Уильям Сомерсет Моэм. Падение Эдварда Барнарда (1921)" - читать интересную книгу автора

- он пробовал их из одной только вежливости, но, к величайшему своему
удивлению, убеждался, что они очень даже вкусны. А потом случилось самое
убийственное для Бэйтмена происшествие за весь этот вечер. Перед его
прибором лежал небольшой венок, и, желая поддержать разговор, он что-то
сказал о красоте цветов.
- Ева сплела его для вас, - сказал Джексон, - да, видно, постеснялась
отдать.
Бэйтмен взял венок в руки и вежливо поблагодарил девушку.
- Вы должны его надеть, - сказала она с улыбкой и покраснела.
- Я? Ну, что вы!
- Это очень милый таитянский обычай, - сказал Арнольд Джексон.
Перед его прибором тоже лежал венок, и он возложил его себе на голову.
Эдвард последовал его примеру.
- Боюсь, мой костюм не подходит к случаю, - поежился Бэйтмен.
- Хотите парео? - с живостью спросила Ева. - Я мигом принесу.
- Нет, весьма признателен. Мне и так удобно.
- Покажите ему, как надевают венок, Ева, - сказал Эдвард.
В эту минуту Бэйтмен ненавидел своего лучшего друга. Ева встала из-за
стола и с веселым смехом возложила венок на его черные волосы.
- Он вам очень к лицу, - сказала миссис Джексон. - Правда, Арнольд?
- Ну, конечно.
Бэйтмена даже пот прошиб.
- Какая жалость, что уже темно, - сказала Ева, - а то бы мы вас троих
сфотографировали.
Бэйтмен возблагодарил свою счастливую звезду. Конечно, вид у него
дурацкий: синий костюм, стоячий воротничок, все строго, аккуратно, как
подобает джентльмену, и вдруг на голове этот нелепый венок. Он негодовал,
никогда еще ему не стоило такого труда сохранять хотя бы видимость
любезности. Его бесил этот старик во главе стола, полуголый, с лицом святого
и с живыми цветами на красивых белых кудрях. Просто чудовищно.
Но вот обед кончился, Ева с матерью остались убирать со стола, а
мужчины вышли на веранду. Было очень тепло, и воздух напоен ароматом белых
ночных цветов. Полная луна сияла в безоблачном небе, и лунная дорожка
протянулась по широкой глади океана, уводя в беспредельные просторы
Вечности. Арнольд Джексон нарушил молчание. Своим звучным, мелодичным
голосом он заговорил о туземцах, о древних легендах Таити. То были
диковинные рассказы о былых временах, об опасных путешествиях в неведомые
края, о любви и смерти, о ненависти и мщении. Рассказы об искателях
приключений, открывших эти затерянные в океане острова, о мореплавателях,
которые селились здесь и брали в жены дочерей славных вождей таитянских
племен, о пестрой жизни бродяг и авантюристов, промышляющих на этом
серебристом побережье. Бэйтмен, возмущенный до глубины души, поначалу слушал
Джексона угрюмо, но вскоре какое-то колдовство, таившееся в этих рассказах,
завладело им, и он сидел точно завороженный. Романтический мираж заслонил от
него трезвый свет будней. Уж не забыл ли он, что Арнольд Джексон
красноречив, как змий, что своим красноречием он выманивал миллионы у
доверчивых людей, что это красноречие едва не помогло ему ускользнуть от
кары за его преступления? Не было на свете человека сладкоречивей, и никто
на свете не умел так вовремя остановиться. Неожиданно Джексон поднялся.
- Ну, мальчики, вы давно не виделись. Я ухожу, вам надо поболтать.