"Уильям Сомерсет Моэм. Падение Эдварда Барнарда (1921)" - читать интересную книгу автора

- Я обрел в нем хорошего друга. Разве это противоестественно, что я
принимаю человека таким, каким я его знаю?
- И в конце концов теряешь всякое представление о том, что хорошо и что
дурно.
- Нет, добро и зло я и теперь прекрасно различаю, но вот чего я уже не
могу понять с прежней ясностью, так это разницы между плохим человеком и
хорошим. Кто такой Арнольд Джексон - плохой человек, совершающий добрые
поступки, или хороший человек, совершающий дурные поступки? На это нелегко
ответить. Может быть, на самом деле вовсе и нет такой уж разницы между
людьми. Может быть, даже лучшие из нас - грешники и худшие из нас - святые.
Кто знает?
- Ты никогда не убедишь меня, что белое есть черное, а черное есть
белое.
- Ну, конечно, нет, Бэйтмен.
Бэйтмен так и не понял, почему по губам Эдварда скользнула улыбка, -
ведь он же согласился с ним.
- Когда я увидел тебя сегодня утром, - заговорил Эдвард после короткого
молчания, - мне показалось, я увидел себя самого, каким я был два года
назад. Тот же воротничок, те же туфли, тот же синий костюм, та же энергия.
Та же решительность. Господи, до чего же я был энергичен! У меня руки
чесались, когда я смотрел на это сонное царство. Куда ни пойдешь, всюду
открывалось широкое поле деятельности для предприимчивого человека. Тут
можно было нажить не одно состояние. Что за нелепость, думал я, увозить
копру в Америку и лишь там выжимать из нее масло. Куда выгодней делать все
на месте, где есть дешевая рабочая сила, и не тратить денег на перевозки, и
я уже видел, как на острове возникают огромные фабрики. Потом мне показался
безнадежно устаревшим самый способ выжимания масла, и я изобрел машину,
которая разрезала кокосовый орех и выскабливала мякоть из скорлупы со
скоростью двухсот сорока штук в час. Гавань была тесновата. Я строил планы,
как расширить ее, потом образовать синдикат и купить землю, построить
две-три большие гостиницы и несколько бунгало для людей, приезжающих
надолго; я придумал, как наладить пароходное сообщение, чтобы привлечь сюда
туристов из Калифорнии. Я уже видел, как через двадцать лет на месте этого
полуфранцузского ленивого городишки Папеэте вырастает большой американский
город с десятиэтажными домами и трамваями, театрами, биржей и мэром.
- Так действуй же, Эдвард, действуй! - воскликнул Бэйтмен, в волнении
вскакивая со стула. - У тебя есть идеи и есть способности. Ведь ты станешь
самым богатым человеком на всем Тихом океане!
Эдвард тихонько засмеялся.
- А мне это вовсе не нужно.
- Неужели ты хочешь сказать, что тебе не нужны деньги, огромные деньги,
миллионы? А ты знаешь, что можно сделать с такими деньгами? Знаешь, какую
силу они дают? И если тебе самому все равно, подумай, ты ведь можешь открыть
новые области для применения человеческой энергии, можешь дать работу
тысячам людей. Твои слова вызывают в воображении такие картины, что у меня
голова кружится.
- Тогда лучше сядь, дорогой мой Бэйтмен, - рассмеялся Эдвард. - Моя
машина для резки кокосов так и останется на бумаге, и, если это будет
зависеть от меня, трамвай никогда не потревожит сонных улиц Папеэте.
Бэйтмен тяжело опустился на стул.