"Уильям Сомерсет Моэм. Падение Эдварда Барнарда (1921)" - читать интересную книгу автора

- Вот и все, что я хотел вам сказать. А теперь вы, наверно, хотите
присоединиться к дамам.
В редкой семье нет человека, самое имя которого все прочие члены этой
семьи охотно забыли бы, если бы только им позволили их ближние, и хорошо
еще, когда от этого человека их отделяет поколение или два и время уже
успело окружить его грехи романтическим ореолом. Но если блудный сын жив и
если он не просто любитель выпить или поволочиться, если его странности не
из тех, которые можно извинить спасительной фразой "в конце концов он этим
вредит только себе самому", тогда остается одно - молчать. Так и поступали
Лонгстафы в случае с Арнольдом Джексоном. Они никогда не заговаривали о нем.
Они даже не ходили по той улице, на которой он когда-то жил. Как люди
великодушные, они не могли допустить, чтобы жена и дети Арнольда Джексона
страдали за его преступления, и долгие годы поддерживали их при условии, что
те будут жить в Европе. Они всячески старались заставить общество забыть об
Арнольде Джексоне и, однако, знали, что злополучная история так же свежа у
всех в памяти, как в тот день, когда на удивление всему свету разразился
громкий скандал. Арнольд Джексон был самой что ни на есть паршивой овцой.
Богатый банкир, почтенный прихожанин, филантроп, человек, уважаемый всеми не
только за происхождение (в его жилах текла кровь лучших семей Чикаго), но и
за безупречную честность, он в один прекрасный день был арестован по
обвинению в мошенничестве; и обман, вскрывшийся на суде, был не из тех,
который можно объяснить внезапным соблазном: он был преднамеренным и длился
не один год. Арнольд Джексон оказался отъявленным жуликом. Его присудили к
семи годам исправительной тюрьмы, и, по общему мнению, он еще легко
отделался.
На прощание Изабелла и Эдвард обменялись клятвами в верности. Изабелла
заливалась слезами, и лишь мысль о страстной любви Эдварда несколько утешала
ее. Странное у нее было чувство. Несмотря на боль разлуки, она была
счастлива сознанием, что он боготворит ее.
С тех пор прошло больше двух лет.
Эдвард писал Изабелле с каждой почтой, она получила от него двадцать
четыре письма, ибо почта оттуда отправлялась всего раз в месяц, и письма его
были такие, какими и должны быть письма влюбленного. Задушевные и милые,
порою с юмором - особенно в последнее время - и нежные. Сперва
чувствовалось, что он тоскует по дому, мечтает вернуться в Чикаго, к
Изабелле, и, слегка встревоженная, она умоляла его быть стойким. Она
боялась, как бы он не упустил такой счастливый случай и не примчался домой.
Ей хотелось, чтобы у ее любимого хватило выдержки, и она написала ему
словами поэта:
Я не любил бы так тебя,
Не будь мне честь дороже.
Но постепенно он, казалось, успокоился, и Изабелла радовалась, видя, с
каким воодушевлением он старался расшевелить этот забытый богом уголок,
ежечасно показывая, что такое американская деловая хватка. Но она знала
Эдварда, и, когда первый год, минимальный срок его пребывания на Таити,
подошел к концу, она приготовилась употребить все свое влияние, чтобы
удержать его там. Пусть он до тонкостей изучит дело, ведь смогли же они
ждать год, почему не подождать еще один. Она посоветовалась с Бэйтменом
Хантером, великодушнейшим из друзей (что бы она делала без него первые дни
после отъезда Эдварда!), и они решили, что будущее Эдварда превыше всего.