"Уильям Сомерсет Моэм. Безволосый Мексиканец" - читать интересную книгу автора

я не нравлюсь. Такая дерзость меня совсем рассмешила. Я снял у себя с пальца
бриллиантовый перстень и велел старухе передать ей - может быть, это
заставит ее изменить свое отношение. Утром Маркиза приносит мне за
перстень... красную гвоздику. Что тут будешь делать, сердиться или смеяться?
Я не привык встречать преграды моим желаниям и никогда не жалею, если нужно
потратить деньги (зачем они вообще, как не затем, чтобы тратить их на
хорошеньких женщин?), и я велел Маркизе пойти к этой женщине и сказать, что
я дам ей тысячу duros за то, чтобы она сегодня вечером со мной пообедала.
Старуха ушла и возвращается с ответом, что та придет, но при условии, что
сразу же после обеда я отпущу ее домой. Я пожал плечами и согласился. У меня
и в мыслях не было, что она это всерьез, думал, просто набивает себе цену. И
вот она приехала обедать ко мне домой. Не особенно красива, так я, кажется,
вам сказал? Самая прекрасная, самая очаровательная изо всех женщин, каких я
встречал в жизни. Я был околдован. И прелестная, и такая остроумная. Все
совершенства настоящей андалусской красавицы. Словом, обворожительнейшая
женщина. Я спросил, почему она так со мной нелюбезна, - она засмеялась мне
в лицо. Я из кожи лез, чтобы расположить ее к себе. Пустил в ход все мое
искусство. Превзошел самого себя. Но как только мы кончили обедать, она
поднялась из-за стола и простилась, пожелав мне спокойной ночи. Я спросил,
куда она собралась. Она отвечает, что я обещал ее отпустить и как человек
чести должен сдержать слово. Я спорил, уговаривал, бушевал, безумствовал --
она стояла на своем. Единственное, чего мне удалось от нее добиться, это
согласия завтра опять прийти ко мне обедать на тех же условиях.
Вы скажете, я вел себя как последний дурак? Я был счастливейший из
людей; семь вечеров подряд я платил ей по тысяче duros за то, что она
приходила ко мне обедать. Каждый вечер я ждал, обмирая от волнения, как
novillero (начинающий тореадор - исп.) перед первым боем быков, и каждый
вечер она играла мной, и смеялась, и кокетничала, и доводила меня до
исступления. Я влюбился без памяти. Я за всю мою жизнь, ни прежде, ни потом,
никого так страстно не любил. Я забыл обо всем на свете. Ни о чем другом не
думал. Я патриот, я люблю родину. Нас собрался небольшой кружок
единомышленников, и мы решили, что невозможно больше терпеть деспотизм
властей, от которого мы так страдаем. Все прибыльные должности доставались
другим, нас облагали налогами, словно каких-то торгашей, и постоянно
подвергали невыносимым унижениям. У нас были средства и были люди. Мы
разработали планы и уже приготовились выступить. Мне столько всего нужно
было сделать - говорить на сходках, добывать патроны, рассылать приказы, --
но я был так околдован этой женщиной, что ничему не мог уделить внимания.
Вы, может быть, думаете, что я сердился за то, что она мной помыкает --
мной, который привык удовлетворять свою малейшую прихоть; но я считал, что
она отказывает мне не нарочно, не для того, чтобы меня распалить, я принимал
на веру ее слова, что она отдастся мне, только когда полюбит. И что от меня
зависит, чтобы она меня полюбила. Для меня она была ангел. Ради нее я
согласен был ждать. Меня сжигало такое пламя, что рано или поздно, я знал,
вспыхнет и она - так степной пожар охватывает все на своем пути. И наконец!
Наконец, она сказала, что любит. Я испытал безумное волнение, я думал, что
упаду и умру на месте. Какой восторг! Какое счастье! Я готов был отдать ей
все, что у меня есть, сорвать звезды с неба и украсить ей волосы, мне
хотелось сделать для нее что-нибудь такое, чтобы доказать всю безмерность
моей любви, сделать невозможное, немыслимое, отдать ей всего себя, свою