"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Я не могу сказать, что в буквальном смысле поклоняюсь идолам. Я
исповедую тайный культ. Знаете большой дуб в парке?
- Ну, не такой уж он большой, - заметил кюре, видимо желая вернуть меня
на твердую почву, в наш надежный мир, где все можно измерить и взвесить.
- Для меня он - бог, да, с сознательного возраста я всегда считал его
богом и поклонялся ему.
- Вот оно что! Ты поэт, известное дело (он произносил "пуэт"). Тут нет
ничего плохого.
- Я так и знал, отец мой, что вы мне не поверите. Это и мешало мне до
сегодняшнего дня исповедаться в своем грехе:
боялся, что никто мне не поверит, даже вы. Но поймите, придумал
богослужение в честь большого дуба, я приношу ему жертвы...
- Полно, полно! Это вполне дозволенная пуэзия, дурачок.
Чего ты добиваешься? Уж не думаешь ли ты посмеяться надо мной? Тогда
это было бы большим грехом: над богом не смеются.
- Я не смеюсь над вами, просто я понимаю, что вы не в силах мне
поверить.
- Все пуэты, и христианские тоже, поклоняются природе - это дозволено.
- То, что делаю я, не имеет ничего общего с излияниями Ламартина или
Гюго. Уверяю вас, все деревья для меня живые, все они божества, особенно
сосны в парке. Я предпочитаю их людям, - добавил я, с наслаждением
отдаваясь во власть рассчитанного и в то же время искреннего вдохновения.
Да, люди уже и тогда внушали мне страх, даже те будущие люди, с
которыми я имел дело в коллеже. Правда, наших религиозных наставников,
даже самых плохих, я не боялся, потому что их держали в узде благочестие и
суровые правила. Но мои соученики! Эти уже были способны на все! Помню, я
все перемены просиживал в уборной, умирая от страха при одной мысли о
мяче, летящем мне прямо в лицо...
- Полно, Ален, вернемся к серьезным вещам.
- Почему, - воскликнул я в тоске, не притворной, но все же сознательно
вызванной и даже не лишенной самолюбования, - почему отказываете вы мне в
прощении, не желая принять мои признания всерьез?
Кюре привычным движением разминал свое лицо, словно вылепленное из
глины. Внезапно он спросил меня:
- Ты поклоняешься всем деревьям или только большому дубу?
- Нет, все они, разумеется, живые существа, но только большой дуб - бог.
- Что ж, это было тебе дано в откровении?
Я видел, как он качает своей большой головой. Постучать себя пальцем по
лбу он не решился.
- Нет, у меня не было никакого откровения. С тех пор как себя помню, я
поклонялся земле, деревьям...
- Но не животным? И то хорошо.
- Нет, не животным... Хотя нет! Я в самом деле забыл, - сказал я, - но
теперь все вдруг вспомнилось. Вы знаете, отец мой, заброшенную ферму?
- В Силе? Да.
- Когда мне было семь или восемь лет, не знаю уж, кто или что навело
меня на мысль, будто в заброшенной ферме живет наша ослица Гризета,
которая к тому времени давно околела от старости. Я твердо в это уверовал
и убедил также Лорана, хотя он старше меня. Мы ходили к заброшенной ферме
и перед запертыми на замок воротами распевали какое-то дурацкое