"С.В.Максимов. Куль хлеба и его похождения " - читать интересную книгу автора

прежде ржи в холодной почве, но стараются на полях оставлять земляные глыбы
для защиты семян. На Кольском полуострове и яшное царство кончается: здесь
положена самая крайняя грань вместе с ним всем хлебным злакам. Согласно
этому природному делению нашей родины на три царства: пшеничное, ржаное и
яшное, народ наш из всякого зернового немолотого хлеба житом, как главным
жизненным подспорьем, называет в пшеничной стране на юге пшеницу, а в
ржаной - рожь, величает житом ячмень по всему северному краю России. Дальше
тех пределов, на которых перестает подниматься и вызревать ячмень, не растет
уже ни одного хлебного злака: прозябают только мхи и лишаи, и от лютых
морозов трескаются и рассыпаются гранитные скалы. Не растет хлебных растений
здесь, где кочуют дикие народы, которые вовсе не имеют понятия о хлебе и
питаются кое-чем, а всего больше жиром морских зверей и тухлой вяленой рыбой
без соли. Да в теплой полосе, в южных степях, попадаются места, пропитанные
солью, наполненные солончаками, каковые почти вовсе не удобны для разведения
хлебов. Однако и здесь русские люди - исконные земледельцы - пробуют в поте
лица сеять хлеб. Вот об этом-то хлебе и об этом народе, возделывающем
хлебные растения и употребляющем преимущественно мучную, хлебную,
крахмалистую пищу, я хочу рассказать и прошу моих рассказов послушать. Как,
по пословице, от хлеба-соли никогда не отказываются. так и я кладу крепкую
надежду, что вы не откажетесь дослушать до конца эти рассказы о хлебе или
лучше, историю о куле с хлебом. Всякая погудка ко хлебу добра, говорит наш
народ, да и моя - старая - на новый лишь лад. Почему я начал говорить именно
о хлебе, сейчас объясню. Отправимся прямо в деревню. Деревушка, как все,
раскинулась по полю, подле лесу, либо на берегу речки, либо, на худой конец,
подле стоячего пруда. Издали деревушка кажет темными кучками, разбросанными
кое-как, в беспорядке; вблизи распознаем в ней улицу, по сторонам ее стоят
избы, в конце часовенка, кое-где колодцы, посередине, обыкновенно, чтобы
были всегда на глазах, - амбарушки или клети с хлебом и другим домашним
добром. В глухих местах их даже не запирают. Избы, конечно, бревенчатые, от
времени почернелые, внутренним устройством очень схожие, наружным видом
каждая силится отличиться. У домовитого вычинена, старается казаться
опрятною; большая часть - запущенные, обломанные и неряшливые; у самых
бедных ушли в землю и похожи либо на хлевы, либо на собачьи конуры. Трубы
деревянные, обгрызенные и закопченные; окошки покривились, двери на боку и,
отворенные наружу, того и гляди стукнут в спину входящего. Крыши местами
сползли, местами провалились, особенно крытые так называемою дранью. Дрань
на дождях и снегах имеет дурное обыкновение скоро сгнивать. Вместе с нею
сгнивают и те у порки и перекладины, которые прилаживаются на крыше, чтобы
сдерживать дрань. На беду, упорки по низу крыши должны быть с желобом, на
котором постоянно застаивается вода, не имеющая стока. Ближние соседи
разладились и расползлись в разные стороны: всякая туда, где ей показалось
удобнее, а перекрыть лень, либо недосуг. По скорости, подправляют крыши
соломой, и тоща еще обидней: где чернеет дрань, где торчит нестриженными
хохлами солома, прикрепленная жердочками. Ветер подсмеивается, потряхивая
клочками соломы, и шалит, сбрасывая ее пучками на такого же горемыку соседа.
А солома ползет да ползет долой, а дождь ломит прямо в потолок и через него
на нос беспечных хозяев, - конечно, всем им за то, что по привычке русского
человека - не обращают они внимания на домашние удобства, называемые
комфортом. Большая часть изб прямо крыта тем материалом, на который в
деревнях и цены нет и за который только в городах дают кое-какие деньги.