"С.В.Максимов. Куль хлеба и его похождения " - читать интересную книгу автора

как трудное приготовление делает их дорогими, как ядрицу и смоленскую крупу.
Каши из этих круп едят только в средних достаточных классах, и изобретены
они, конечно, богатыми людьми с избалованным вкусом и в то время, когда у
них в распоряжении было много дешевых рук крепостных людей. И дешевые крупы
делают свое дело, а простые зерна (например, ржи и пшеницы) приносят
человеку еще большую пользу, чем изысканные. Человек живет, движется и
работает, стало быть, изнашивает себя, тратит тело и все то, что его
составляет. Когда не возвращаются телу утраты, человека постигает смерть.
Пища поддерживает жизнь именно потому, что с нею возвращаются те частицы,
которыми питается тело, и потом расходуются и уничтожаются в нем с каждым
мгновением. Нужны телу вода, известь, крахмал, жир, соль, сахар и т. д. -
все те вещества, которые не только образуют мясо и кости, но и поддерживают
в теле жизненную теплоту. Хлебные зерна тем и благодетельны для
человеческого тела, что в испеченном хлебе и сваренной каше дают все это
вместе, хотя одни зерна больше, другие меньше. Черный хлеб из ржаной муки и
пшеничной из низших сортов пшеницы дают самый питательный хлеб. Ржаной,
приготовленный из мало просеянной муки, каким довольствуются наши деревни,
еще питательнее и требует лишь привычного и сильного желудка. Пшеничный, или
белый хлеб из высших сортов пшеницы, полагается также самым питательным
веществом, которое еще усиливается в наших булочных примесью молока и яиц.
Вот почему как каши из зерен, так и булки и хлебы из муки хлебных зерен
составляют драгоценный питательный материал для человеческого тела, а потому
хлеб в особенности сильно распространен в классе рабочих, где всего больше и
скорее тратятся частицы тела. Кто видел, как много потребляют рабочие хлеба,
хотя бы на столичных улицах, на петербургских барках, тому разъяснять больше
нечего. Оставив кашу, пойдем опять в деревню и в крестьянские избы.
Таким образом, почин в жизни русского совершается хлебным, мучнистым и
крахмалистым приношением - кашей. Мать дальше не всегда угождает материнским
молоком, которое считается самою здоровою, на первых порах единственно
полезною и позволительною пищей. На женщине в деревнях весь дом стоит: она и
у печки глядит, чтобы щи не ушли через край, и скатерть на стол кладет, и
кошку гонит, чтобы не слизывала с молока детских сливок, и опять к столу, и
опять к печке. А там раскудахтались куры, разворчался хозяин, соседка пришла
соли попросить - и наш ребенок, ее детище, в зыбке заплакал. Надо покачать,
чтобы унялся, горшок щей выхватить из печки ухватом, всем угодить, а самой
хоть сквозь землю провалиться. Голова идет кругом, и ног под собой не слышит
наша терпеливая труженица, неустанная работница, честная жена крестьянская.
Чем угомонить ребенка, когда он раскричится? Покормить грудью или закачать
до обморока - времени нет. Придумано давно, как русский свет стоит: напихать
в рот ребенку жвачку изо ржаного хлеба или каши, от всех бед прибежище -
будет сосать и замолчит. Станет помалкивать - значит, стал набираться
крестьянской рабочей силы. От жвачки начнут развиваться у ребенка в желудке
кислоты, появится резь; от болей он начнет реветь на всю избу. Мать скажет
себе, что кто-нибудь взглянул на ее сына черным глазом, сглазил, - и
успокоится, пока ребенок ревом своим не велит, как говорится, выносить
святых вон из избы. А тут отец постарается пособить беде: привезет от купца
с базара или ярмарки пряник-сусленик, опять-таки мучное, да еще с медом: зык
и рев еще пуще. Усмиряет мать плаксу песней, да и эта песня, конечно, на ту
же стать.
Вот хоть такая: