"Владимир Максимов. После немоты " - читать интересную книгу автора

помогает тоталитарной пропаганде наводить на свою агонию оптимистический
грим и разыгрывать из себя деловых партнеров.
Поэтому подлинный прагматизм состоит сейчас не в том, чтобы,
пренебрегая реальностью, продолжать успокаивать себя анастезией детанта в
политике и концепцией искусственного дыхания в экономике, а в том, чтобы
активно поддержать (ни в коей мере не прекращая при этом уже сложившихся
контактов) все, даже находящиеся в зачаточном состоянии конструктивные силы
демократии в тоталитарных странах, которые, в случае критической ситуации
могли бы овладеть положением в обществе и канализировать опасные для
человечества процессы в эволюционное русло, т. е. привести к подлинной
стабилизации.
Как это ни парадоксально, но спасти свободную рыночную систему и
прагматическую демократию Запада имеют возможность не закормленные
капиталистическими подачками Брежневы и Чаушески, а все те же романтические
моралисты, дон кихоты нашего смутного времени Сахаровы, Курони, Вышинские. К
счастью или к сожалению, но другой альтернативы нет, все остальное остается
прекраснодушной иллюзией, какими бы наукообразными расчетами она ни
прикрывалась.
Оптимальной формой эволюции, которую следовало бы поддержать политикам
и деловым людям Запада, могла бы, на мой взгляд, стать ситуация, сложившаяся
сейчас в Польше. Фактически в стране уже существуют три параллельные власти:
официальной партии, католической Церкви и Комитета защиты рабочих,
утвердившего себя явочным порядком и успешно (при растущем нейтралитете
правительства) функционирующего. Медленная, почти незаметная с первого
взгляда, но необратимая конвергенция этих трех институтов власти
представляет собою одно из самых уникальных в мировой политике и
обнадеживающих для тоталитарного общества явлений нашего времени.
Если благотворный пример Польши найдет себе продолжение в других
восточноевропейских странах (а для этого там имеются все предпосылки), то
будущее хозяйственной, а следовательно и политической структуры Запада может
не вызывать опасений: демократические перемены на Востоке произойдут без
дестабилизирующих взрывов и потрясений.
Но эту очевидную истину прекрасно осознают и кремлевские заправилы.
Именно поэтому с такой жестокостью подавляют они всякое проявление свободной
мысли и демократических тенденций в подконтрольной им империи. Недавние
процессы над Александром Гинзбургом, Анатолием Щаранским, Александром
Подрабинеком и целым рядом других советских правозащитников свидетельствуют
об их решимости силой навязать себя Западу в качестве единственных партнеров
в каком-либо диалоге. В связи с этим, защита деятелей демократического
движения на Востоке становится для политиков и дельцов Запада отнюдь не
альтруистическим актом, а прагматической мерой самозащиты от одностороннего
диктата.
Справедливости ради, следует отметить, что все, сказанное мною, не
составляет открытия или секрета для многих политиков, общественных и
промышленных деятелей Запада, но, если быть до конца откровенным, то
большинство из этих деятелей склонны намеренно оттягивать демократическую
эволюцию на Востоке по одной весьма прискорбной причине: тоталитарный мир,
освободившись от тирании, откроет архивы и тогда обнаружится сколько, когда,
кому и в какой валюте платили за их намеренную слепоту и комфортабельную
уступчивость, а это, естественно, повлечет за собою соответствующее