"Владимир Максимов. Сага о носорогах " - читать интересную книгу автора

САГА О САГЕ

1

Откровенно говоря, без литературного кокетства, я полагал, что тема
моего очерка, фельетона, памфлета, назовите как хотите, исчерпывалась уже
самою той формой, в которую была заключена, и той манерой, в какой она была
написана. Но, к моему удивлению, тема эта получила неожиданное для меня
развитие, возникшее из кружения читательских откликов, главным образом, в
среде моих соотечественников.
Едва первые фрагменты появились в "Новом русском слове" и в "Русской
мысли", как белый конверт спланировал на мой рабочий стол. В нем оказался
даже не отклик в прямом смысле этого слова, а скорее инструкция,
предписание, руководство к действию. Не могу отказать себе в грустном
удовольствии привести его, так сказать, в первозданном виде:

"Владимир Емельянович! Боюсь, что недопустимым тоном своей "Саги о
носорогах" Вы перебрали по очкам. Мне кажется, что пришла пора отступать.
Осмелюсь рекомендовать следующий порядок действий: 1) Публично извиниться.
2) Остановить печатанье отрывков в "Русской мысли". 3) Воздержаться от
публикации этого сочинения в "Континенте" " 19.

М. Розанова

P. S. Простите, но копию этой записки я отправляю в "Русскую
мысль"."

Как говорится, краткость - сестра таланта, но в сочетании с эдакой
штабной лапидарностью она уже, на мой взгляд, становится внучатой
племянницей гениальности. По горькой иронии судьбы, негнущиеся, словно
солдатский фрунт, строки эти принадлежали перу жены писателя, которого в
свое время без малого семь лет гноили в лагерных бараках за литературу того
же жанра и стилистики, и вокруг которого совсем еще недавно, уже здесь за
рубежом устраивались печатные истерики после выхода в свет его очередной
книги. Видно, по той же иронии, в те тяжкие для него дни, даже не будучи
поклонником этой самой его книги, я оказался чуть ли не единственным в
русском Зарубежье, кто защищал писателя от этих нападок. И хотя трудно в
наши сугубо носорожьи времена напоминать кому-либо о благодарности, но об
элементарном чувстве стыда стоило бы.
Второй отклик хоть и адресовался непосредственно в "Русскую мысль",
копию его я получил из того же источника, с перерывом в два-три дня. Кроме
поразительной осведомленности, по каким адресам следует дублировать свою
корреспонденцию, разгневанный автор из Прованса, некий Мартынов обладал
известной лихостью стиля, работал в лучших традициях советских
фельетонистов, но с применением мерок "наоборот", то есть сваливая со своей
больной головы на мою здоровую:

"Многоуважаемые господа Редакторы! Я с тяжелым недоумением прочел
в "Русской мысли" "Сагу о носорогах". За двадцать пять лет увлечения русским