"Джулиан Мэй. Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен-1)" - читать интересную книгу автора

с герцогской перевязи.
Мерседес Ламбаль добавила голосов. Вся толпа подхватила песню,
популярную еще со времен коронации Карла Великого. Нажатием кнопок на
пульте Мерседес наполнила пением птиц благоухающий сад, и по ее сигналу из
искусно замаскированных клеток вылетели бабочки. Уже не по распоряжению
директора, а от себя она послала напоенный ароматами весеннего сада
ветерок, чтобы тот принес прохладу туристам из Аквитании, Нистрии, Блуа,
Фуа и всех остальных "французских" планет Галактического Содружества,
прибывших вместе с франкофилами и специалистами по истории средних веков из
всех уголков различных миров, дабы приобщиться к блеску и славе древней
Оверни.
- Им было слишком жарко, Брай, - заметила Мерседес, обращаясь к
Гренфеллу. - Ветерок освежит их.
Брайан с облегчением отметил, что голос Мерс звучал более спокойно.
- Мне кажется, - продолжала Ламбаль, - что при погружении в культурную
среду прошлого туристы готовы терпеть неудобства лишь в определенных
пределах. Впрочем, мы воспроизводим прошлое таким, каким хотели бы его
видеть, а реалии средневековой Франции требуют других маршрутов.
- Мерс, появились непрошеные гости. Я вижу в толпе две-три
экзотические фигуры. Должно быть, это те самые специалисты по сравнительной
этнологии с Крондака, из-за которых мы так переполошились. Дайте им
трубадура, и они будут вне себя от счастья, пока не присоединятся к
основной группе. Эти непрошеные визитеры, если их не ублажить, способны
написать мерзкий отзыв.
- Некоторые из нас, визитеров, сохраняют объективность, - мягко
заметил Гренфелл.
Директор фыркнул:
- Вы же не топаете в дурацком одеянии по конскому навозу на самом
солнцепеке в атмосфере с низким содержанием кислорода и удвоенной
гравитацией!.. Мерс! Что с тобой, детка?
Брайан поднялся с кресла и, подойдя к Мерседес, внимательно вгляделся
в ее лицо.
- Гастон, разве вы не видите, что она больна?
- Я не больна! - резко возразила Мерси. - Это так, минутная слабость,
сейчас пройдет. Трубадур вышел, Гастон.
На экране монитора крупным планом стало видно лицо певца, который,
поклонившись небольшой группе зевак, тронул струны лютни и, запев, искусно
повел их за собой на поляну, посреди которой возвышался майский шест.
Хватающий за душу приятный голос трубадура заполнил всю комнату, где
находился пульт управления. Трубадур пел сначала по-французски, а затем -
для тех, кому лингвистические изыски были не по зубам, на обычном языке
Конфедерации землян, входящей в Галактическое Содружество:

Le temps a laiss'e son manteau
De vent, de froidure et pluie,
Et s'est vestu de broderil
De soleil luusant - cler et beau.

[Время скинуло мантию
Из ветров, морозов, дождей