"Карл Май. Наследники Виннету ("Виннету") " - читать интересную книгу автора

мастерских знаменитейших мастеров, затем продолжили учебу в Италии и,
наконец, побывали в Египте, чтобы познакомиться там с древними способами
строительства гигантских пирамид. На обратном пути они проезжали Германию и
посетили меня. Тогда они показались мне очень симпатичными. Я был искренне
рад им, и не только потому, что они чтили моего несравненного Виннету как
полубога. Их помыслы, а еще больше возможности, тоже были поистине
выдающимися. Казалось, им нет предела. Но, к сожалению, все это чисто
по-американски было поставлено на службу бизнесу и вместо похвалы они
получили от меня очень серьезное предупреждение, которое, как теперь ясно из
письма, они не забыли и не простили мне до сих пор. Пожалуй, именно поэтому
ни их отцы, ни они сами не оповещали меня о своих творческих планах на
будущее. До сих пор я не знал, что же побудило обоих молодых людей
обратиться к тайнам колоссальных скульптур и построек древнего Египта. Но
теперь я начал догадываться, что достижения, о которых писали молодые люди,
имели к этому отношение.
Не скажу, что письма, пришедшие одно за другим, во всем порадовали
меня. Почему мне не сказали открыто и прямо, о чем, собственно, шла речь? К
чему эти игры с лагерным сбором? Подлинно великие и плодотворные идеи
рождаются в уединенных размышлениях, а не в длинных речах, которые
рассчитаны лишь на короткий ум! Зачем это разделение старых вождей и
молодых? К чему еще отдельно их жены и другие женщины? А господа из этого
странного и весьма сомнительного комитета? Они хотели вести заключительное
собрание, а значит, оказывать влияние на решения всех без исключения
собравшихся и вносить туда поправки! Имена обоих профессоров, урожденных
индейцев, были мне известны. Но тон, в котором они мне писали, безропотно не
снес бы ни Сэм Хокенс, ни Дик Хаммердалл, ни Пит Холберс. Секретарь и кассир
вообще ни о чем мне не говорили. А Олд Шурхэнд как директор? Что все это
значит? Для чего здесь нужен какой-то непонятный "директор"? Может, чтобы
возложить на него моральную ответственность или даже исполнение финансовых
поручений? Олд Шурхэнд давно стал вестменом высшего ранга, но был ли он в
состоянии соревноваться с хваткой тертого американского дельца, я не знал.
Все это казалось мне тем сомнительнее, чем глубже я вникал в написанное.
Моей жене все это тоже не нравилось. Поскольку я упомянул о ней, следует
сказать, что и она получила личное послание:
"Моя дорогая белая сестра! Наконец мои глаза увидят тебя, хотя моя душа
уже давно видела твою. Повелитель твоего дома и твоих мыслей придет к горе
Виннету, чтобы посовещаться с нами о Высшем и Прекрасном. Я знаю, он не
совершит этого путешествия без тебя. Прошу тебя сказать ему, что готовлю вам
обоим лучшую нашу палатку и что для меня твой приезд подобен теплому,
возрождающему лучу солнца, которое уже ушло из моей жизни, достигшей своего
рубежа. Так приди и наполни меня твоей верой в Великого Справедливого
Маниту, которого я хотела бы чувствовать так же, как чувствуешь ты, моя
сестра!
Кольма Пуши".
Должен упомянуть, что Душенька переписывалась с Кольмой Пуши и
переписывается до сих пор, и добавлю, что именно это послание не в последнюю
очередь повлияло на наше решение. Если я и в самом деле поеду, то уж точно
не один.
Пришло еще несколько писем. Выберу среди них лишь одно, поскольку оно
представляется самым важным. Оно было написано прямо-таки каллиграфическим