"Вячеслав Мазуренко. Атомная субмарина К-27 Жидкий металл " - читать интересную книгу автора

море 21 мая 1968г.? Думаю, что нет. Поэтому, как не печально, об этом
писать, действия командира К-27 были такие же непонятные, как и поступки его
начальников М. Г. Проскунова, начальника политотдела Поливанова В. Г.
Если взять письмо Поливанова В. Г., которое дословно приводит в книге
Н.Г. Мормуль, то оно вызывает большее удивление - события мая 1968г. там
очень искажены.
Никаких благополучных докладов, как это пишет Поливанов, Леонов не
делал, видимо, он просто старался смягчить свой доклад. На что он
рассчитывал, сказать трудно - надо знать, что он обо всем происходившем
думал фактически.
Неужели руководство СФ не знало, что правда о гибели "Курска" всплывет?
Знали! Тогда в чем же дело, почему "круговое вранье"? Видимо, расчет
строился на круговую поруку, ложь предлагалась как версия для первого лица,
чтобы "оно" могло выкрутиться, а заодно и "нас" выручит! (Ответ надо искать
в области человеческой психологии). Возвращаясь к Леонову, нельзя не
сказать, что обстановкой на корабле он не владел, но не но своей вине. Он
имел двух специалистов, от которых он мог получить, но не получил никакого
исчерпывающего доклада - это командир БЧ-5 и начальник химической службы.
Я не могу ни осудить, ни оправдать поступки командира, да, думаю, это
никому не по силам. Мы должны выяснить: знал ли командир, что его решения
несут смертельную опасность его подчиненным, или он "не ведал, что творил"?
Если, принимая решения, он полностью владел обстановкой, то нужно
анализировать, насколько это было обосновано и необходимо - ведь рисковать
жизнью людей можно только спасая жизни остального экипажа и корабль.
А если Леонов принимал решения, не предполагая о возможных
последствиях? Ведь именно эту мысль проводит в своем письме Поливанов, когда
пишет, что командир, сойдя с корабля на причал, доложил командиру дивизии об
отсутствии замечаний. То, что это ложь - это очевидно, но что командир о
происшествии доложил в очень "мягкой форме", в этом сомневаться не
приходится, т. к. согласно записей в акте на берегу уже знали о проблемах.
Сейчас установить невозможно, почему начальник мед службы майор Б.
Ефремов отказал в выдаче экипажу "цистамина", который возможно, смягчил бы
действие радиационного воздействия на организм моряков-подводников. Может,
его просто не было на корабле в достаточном количестве, чтобы обеспечить
всех 144-х человек? Это одна из версий.
Вместо "РО" командир корабля дал приказ по кораблю делать большую
приборку.
Думаю, что Павел Федорович Леонов просто не способен был тогда оценить
всю сложность возникшей ситуации. Это подтверждают многие опытные
офицеры-подводники, с которыми мне пришлось беседовать и которые детально
изучили обстановку во время аварии. У меня нет никаких оснований не верить
этим офицерам, которые впоследствии не один год командовали подводными
ракетоносцами.
Не снимая ответственности с командира корабля, хочу сказать и то, что
аварию усугубили и управленцы, а именно тот офицер-управленец, который
"тянул" падающую мощность и собственными руками "пережег" зону.
Если бы он этого не делал, то таких тяжелых последствий могло и не
быть. Как написал мне один из офицеров-управленцев: "Активная зона плывет,
надо жать на красную кнопку сброса "А3", а они поднимают мощность. Бред
какой-то, коллективное помешательство".