"Джон Маккормак. Друг стад (Айболит из Алабамы) " - читать интересную книгу автора

шел зверь прямо на меня.
Наверное, всегда наступает момент, когда охотник, оказавшись лицом к
лицу с нерукотворной красотой величественного оленя, вдруг утрачивает всю
свою решимость и не смеет спустить курок. То же самое испытывал и я в тот
момент, когда навел старый дробовик и прицелился прямо в основание его
массивной шеи. По мере того, как олень вырастал перед моим взором, я
просто-таки мог прочесть по его глазам, о чем зверь думает:
"Вот сейчас как прокрадусь мимо этого здоровенного дуба, потом сверну
на запад, проберусь через вон те тростники - и был таков; и пусть эти глупые
костогрызы гадают, куда я делся", - по всему судя, размышлял он, поводя
ушами, точно "чашами" радаров.
И, как оно бывало с десятками охотников до меня, инстинкт одержал
верх - и я аккуратно нажал на курок. Наверняка оглушительный грохот и
сотрясение воздуха от разрыва патрона на мгновение меня оглушили, хотя в тот
миг я даже не заметил, как разрядилось ружье, равно как и не ощутил и
болезненной отдачи.
Гигантский олень встал на дыбы - и завалился назад секунду спустя после
того, как заряд крупной дроби ударил его точнехонько в основание шеи. Я
загнал в патронник очередной патрон и опасливо преодолел то небольшое
расстояние, что отделяло меня от распростертой на земле туши.
"Странное дело, - помнится, подумал я, - я отлично знаю, что он мертв,
но вот сердце у него почему-то со всей отчетливостью бьется".
И тут же осознал, что слышу стук собственного сердца, которое, того и
гляди, выскочит из груди. Ощущение было такое, словно с каждым ударом руки
мои цепляются за электроизгородь. Должно быть, у меня из-за перевозбуждения
что-то вроде сердечного сбоя! - догадался я. Неужто взрослый мужчина
способен так разволноваться только из-за того, что подстрелил оленя? Однако
ж с тех пор мне не раз доводилось слышать о видавших виды охотниках,
испытывавших те же симптомы.
Я внимательно осмотрел превосходный экземпляр, затем несколько раз
пересчитал отростки на рогах. После того, как сердцебиение слегка унялось, я
решил, что надо бы освежевать оленя до того, как подоспеет Хэппи проверять,
попал ли выстрел в цель. Я не сомневался, что, при его-то охотничьем опыте,
Хэппи, несомненно, узнал звук собственного ружья и в точности вычислил
место, откуда он раздался. Но едва я занес над тушей нож, внезапно затрещали
сучья, зашуршали ветви, и на тропе позади меня снова послышалось тяжелое
дыхание. Это подоспел Хэппи. И чего стоили все его предостережения, все его
лекции касательно того, что ни в коем случае не дозволяется покидать
собственную засадку до окончания охоты! Ломая тростники, продираясь сквозь
камыши и колючие лозы, он сломя голову мчался к засадке номер двадцать.
- Ну же, ты подстрелил его, подстрелил или нет? - задыхаясь, вопросил
он. Лицо его раскраснелось, на лбу кровоточила царапина, - верно, задел за
сук, ломясь через болото и чащу. И тут Хэппи увидел громадину-оленя.
- Господи милосердный! - благоговейно воскликнул он. - Экий
красавец-то! Ну-кось, посчитаем, сколько у него отростков. - Хэппи насчитал
восемь. Я, впрочем, претендовал на все девять, но Хэппи стянул с пальца
обручальное кольцо - проверить, удержится ли оно на последнем отростке.
Не-а, этот уже не считается. - Кажется, таким взволнованным я видел его
впервые в жизни; я готов был поклясться, что сердце его колотится точно так
же, как и у меня - несколько минут назад. Возможно, тогда я этого не знал,