"Росс Макдональд. Три дороги" - читать интересную книгу автора

симптом влюбленных, их самое горячее желание - узнать друг о друге все
возможное, с самого начала. - Вы были ребенком?
- Думаю, мне было четыре. Четыре или пять лет.
- Это ужасно. От чего она умерла?
На его лице пропало всякое выражение. После непродолжительного молчания
он ответил:
- Не знаю.
- Но разве отец не сказал?
- Нет, - ответил он коротко. - Отец был странный человек, ужасно
застенчивый и скромный. Думаю, ему следовало бы быть монахом.
- Как он выглядел? - спросила Паула. - Думаю, что мне бы он вряд ли
понравился.
- Не понравился бы. Но и вы бы ему не понравились. Приходилось ли вам
видеть портрет Мэтью Арнольда? Он был похож на него. Удлиненное серьезное
лицо, умное, но тяжелое, будто несчастное. Он был несчастным человеком.
- Вы, наверное, с радостью от него уехали.
- Это было нелегко сделать. Даже после его смерти я продолжал
находиться под его влиянием. В то время я учился в Чикагском университете и
пытался отделаться от наследия предков, но душа у меня не лежала к этому.
Тогда-то я и узнал, что не могу пить.
- Что же случилось? - Она задала этот вопрос как можно более
индифферентно, но с нетерпением ждала ответа.
- Несколько раз я напивался и каждый раз ввязывался в драку. Пятнадцать
лет у меня накапливалась агрессивность, и она прорывалась в барах. Наверное,
это наиболее подходящее место, чтобы проявить свои животные инстинкты.
- Вы имеете в виду агрессивность против самого себя? Вы что, ненавидели
своего отца?
- Я никогда себе в этом не признавался, но думаю, что да. Долгое время
я не смел даже думать ни о чем таком, что бы он не одобрил. Отец никогда не
тронул меня и пальцем, но вселил в меня священный страх. Конечно, я его и
любил тоже. Вам кажется это слишком сложным?
- Кажется, но это не сложнее, чем жизнь.
Она подумала о собственном отце, который был антиподом прародителя
Брета, легко относившимся к жизни, крепко выпивавшим торговцем; он все реже
навещал семью и, наконец, вообще пропал. В юности она его презирала, но
теперь осталось лишь чувство нежной терпимости к нему. Терпимость была самым
сильным чувством, которое она до сих пор испытывала к кому бы то ни было.
Неожиданная полуденная прохлада преодолела тепло солнца и заставила их
вернуться в гостиницу. Но после ужина они опять вышли погулять к морю, как
будто оба признали, что море служит катализатором их встреч. В темноте, под
пальмой рядом с тропинкой, он впервые поцеловал ее, кинувшись к ней так
неожиданно, с такой отчаянной решимостью, как будто напал на нее из засады.
В его поцелуе была какая-то трогательная сухость, как будто тропическое
солнце иссушило его жизненные соки. Он отпустил ее так быстро, что она не
успела ответить.
Незаконченность его поцелуя в общем-то не имела значения. В ней уже
зародилось нечто новое после утра, проведенного с ним на берегу моря. Шум
прибоя наполнился различными отзвуками, а ночь стала более величавой, чем
когда-либо раньше.
Он прибыл издалека, из немыслимого места, где самолеты взмывают с