"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу авторасвоего папаши.
Но Сулла покачал головой. - Нет, Гай Марий. - Я слышал, - молвил Рутилий Руф, кусая ногти, - будто официальное письмо, призывающее Квинта Цецилия Метелла Нумидийского Хрюшку покинуть место ссылки на Родосе, подписано нашим старшим консулом Метеллом Непосом, а также самим Поросенком, скажите пожалуйста! И ни малейшего упоминания о народном трибуне Квинте Клавдии, добившемся прекращения ссылки! Подпись сенатора-молокососа, тем более выступающего здесь как privatus!..[26] - Бедняга Квинт. Клавдий! Надеюсь, Поросенок хорошо ему заплатил за его труды. - Он обернулся к Рутилию Руфу. - Клан Цецилиев Метеллов совершенно не меняется, сколько бы ни минуло лет, верно? Когда я был народным трибуном, они и меня топтали ногами. - И вполне заслуженно, - отрезал Рутилий Руф. - Вся твоя деятельность заключалась в том, чтобы затруднять жизнь любому Цецилию Метеллу в тогдашней политике. А потом они вообразили, что окончательно запутали тебя в своих сетях. Но ты... О, как разъярен был Далматик! При звуке этого имени Суллу передернуло, и он почувствовал, как его щеки заливает краска. Ее отец, покойный старший брат Хрюшки! Что сейчас с ней, Далматикой? Как поступил с ней Скавр? Со дня встречи со Скавром у себя дома Сулла ни разу ее не видел. Ходили слухи, что Скавр вообще запретил ей высовывать нос из дому. - Между прочим, - сказал он, - я слышал из одного надежного источника, что Поросенок скоро весьма выгодно женится. Вечер воспоминаний был немедленно прерван. Рутилий Руф; он считал наиболее надежными источниками сведений в Риме свои собственные. - И тем не менее это святая правда, Публий Рутилий. - Так просвети меня! Сулла бросил в рот миндальный орешек и, прежде чем заговорить, некоторое время жевал. - Славное вино, Гай Марий, - одобрил он, наполняя свой кубок из кувшина и отпуская слуг. Потом он разбавил вино водой. - О, прекрати его дразнить, Луций Корнелий! - призвал его Марий. - Публий Руцилий - самый отчаянный сплетник в сенате. - С этим я готов согласиться, только и ты должен признать, что иначе мы не получали бы в Африке и Галлии столь забавные письма, - улыбнулся Сулла. - Кто? - вскричал Рутилий Руф, ре желая отступать. - Лициния Минор, младшая дочь нашего претора римских граждан, Луция Лициния Красса Оратора собственной персоной. - Да ты смеешься! - отпрянул Рутилий Руф. - Вовсе нет. - Но она совсем ребенок! - Я слышал, что накануне свадьбы ей как раз стукнуло шестнадцать. - Чудовищно! - промычал Марий, сводя брови. - О, этому нет оправдания! - искренне опечалился Рутилий Руф. - Восемнадцать - возраст для замужества, и ни днем раньше! Мы - римляне, а не восточные дикари, охотящиеся за малолетними девчонками! - Что ж, самому Поросенку немногим больше тридцати, - отмахнулся |
|
|