"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автора

разлуке с Марием много лет, а разве можно так надолго разлучать отца с
сыном? К тому же в чужих краях ему еще больше грозил новый удар.
- Но, Гай Марий, я никогда прежде не пускалась в длительные
путешествия, не считая поездок на наши виллы в Кумах и Арпине; когда мы
отправляемся туда с Марием-младшим, то берем с собой все то, что взяли
сейчас. Я тебя прекрасно понимаю и очень бы хотела пойти тебе навстречу. -
Она уронила голову на руки и смахнула слезу. - Но беда в том, что я понятия
не имею, с чего начать.
Марию и в голову не приходило, что он когда-либо услышит от жены
признание в бессилии. Понимая, каких усилий стоили ей эти слова, он сгреб ее
в охапку и чмокнул в макушку.
- Не тревожься, я сам обо всем позабочусь, - пообещал он. - Но в этом
случае мне хотелось бы кое на чем настоять.
- Я на все согласна, Гай Марий!
- Если выяснится, что я выбросил нечто, представляющееся тебе
необходимым, или отослал восвояси на самом деле незаменимого человека, прошу
тебя не говорить мне о моем просчете. Ни единого слова! Понятно?
Просиявшая Юлия обняла его крепче.
- Понятно, - отозвалась она.
После этого их продвижение ускорилось, причем Юлия с удивлением
обнаружила, до чего ей стало удобно. По мере возможности римская знать
останавливалась во время путешествий на виллах у друзей или у друзей этих
друзей - в последнем случае им открывали двери рекомендательные письма. За
подобное гостеприимство полагалось впоследствии расплачиваться ответным
гостеприимством, поэтому путешественники нигде не чувствовали себя незваными
гостями. Впрочем, за Беневентом им пришлось довольствоваться постоялыми
дворами, ни один из которых, как пришлось признать Юлии, не смог бы вместить
ее с прежней свитой.
Что причиняло им страдания, так это безумная жара, ибо южная часть
Апеннинского полуострова отличалась засушливостью и отсутствием тени вдоль
главных дорог. Впрочем, обретенная способность передвигаться быстрее
уберегала их от монотонности и чаще дарила встречи с источниками, купальнями
на речках и банями, каковые можно было найти даже в захолустных городишках.
После долгого зноя плодородие и тень, которыми прибрежные долины вокруг
Тарента были обязаны греческой колонизации, пришлись как нельзя более
кстати, а сам Тарент и подавно. Этот город все еще оставался больше
греческим, нежели римским, хотя и утратил былое значение, когда был конечным
пунктом на Аппиевой дороге. Теперь же большинство путников устремлялись
дальше, в Брундизий, основной порт, связывавший Италию с Македонией.
Слепящий глаза белыми стенами домов, резко контрастирующими с голубизной
неба и моря, зеленью полей и лесов и ржавым цветом окружающих скал, строгий
Тарент как будто радовался прибытию великого Гая Мария. Гостей поместили в
прохладном и весьма удобном доме главного ethnarch'a,[43] который, впрочем,
уже стал римским гражданином и притворялся, что ему больше нравится, когда
его зовут duumvir'ом.[44]
Как и во многих других местах вдоль Аппиевой дороги, здесь к Марию
пришли видные горожане с намерением побеседовать о Риме, Италии и
напряженных отношениях, сложившихся у Рима с его италийскими союзниками.
Тарент был колонией, живущей в соответствии с латинским правом, то есть
здешние старшие магистраты - двое duumviri - должны были стать римскими