"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 1" - читать интересную книгу автора

Сулла искренне рассмеялся.
- Просто я полагал, что Марк Эмилий не допустит менее благородных
поступков, нежели мои.
- О, насколько ты выиграл бы, проведя несколько лет на римском форуме в
годы юности! - воскликнул Метелл Нумидийский. - Тебе недостает такта, Луций
Корнелий.
- Видимо, ты прав, - Сулле еще никогда в жизни не приходилось играть
такой странной роли, как сейчас. - Но я не могу пятиться назад. Я стремлюсь
только вперед.
- Ближняя Испания под командованием Тита Дидия - что ж, это определенно
шаг вперед.
Сулла еще раз встал, чтобы наполнить оба кубка.
- Прежде чем покинуть Рим, мне необходимо обрести здесь по крайней мере
одного доброго друга, - молвил он. - Говорю от чистого сердца: мне хотелось
бы, чтобы этим другом стал ты. Невзирая на твою племянницу, на твою тесную
связь с принцепсом сената Марком Эмилием Скавром. Я - Корнелий, что
означает: я не могу просить тебя принять меня в роли клиента. Могу
предложить тебе только дружбу. Что скажешь?
- А вот что: оставайся ужинать, Луций Корнелий. Итак, Луций Корнелий
остался ужинать, чем доставил хозяину удовольствие, ибо Метелл Нумидийский
первоначально намеревался отужинать в одиночестве, несколько утомленный
своим новым статусом живой легенды форума. Темой разговора была неустанная
борьба его сына за прекращение отцовской ссылки на Родосе.
- Ни у кого еще не бывало лучшего сына, - говорил возвратившийся
изгнанник, уже чувствуя влияние вина, которого он употребил немало, начав
задолго до ужина.
Улыбка Суллы была воплощением обаяния.
- Против этого я не в силах возразить, Квинт Цецилий. Ведь твоего сына
я имею удовольствие считать своим другом. Мой собственный сын - пока
ребенок. Впрочем, слепое отцовское обожание подсказывает мне, что и моего
сына будет нелегко одолеть.
- Он - Луций, как и ты? Сулла непонимающе заморгал.
- Разумеется.
- Странно, - это слово Метелл Нумидийский произнес нараспев. - Разве в
твоей ветви Корнелиев не называют первенцев Публиями?
- Поскольку мой отец мертв, Квинт Цецилий, я не могу задать ему этого
вопроса. Не помню, чтобы он при жизни был хоть раз достаточно трезв, чтобы
мы могли поговорить о семейных традициях.
- Это не столь важно, - немного поразмыслив, Метелл Нумидийский
сказал: - Кстати, об именах. Ты, видимо, знаешь, что этот... италик всегда
дразнил меня Хрюшкой?
- Я слышал это твое прозвище, Квинт Цецилий, от Гая Мария, - серьезно
ответствовал Сулла, наклоняясь, чтобы наполнить вином из замечательного
стеклянного кувшина оба кубка из не менее замечательного стекла. Какое
везение, что Хрюшка питает пристрастие к стеклу!
- Отвратительно! - поморщился Метелл Нумидийский, имея в виду прозвище.
- Именно отвратительно! - поддакнул Сулла, испытывая полное довольство
жизнью. - Хрюшка, Хрюшка!
- Мне потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть и изжить обиду.
- Что неудивительно, Квинт Цецилий, - ответил Сулла с невинным видом.