"Колин Маккалоу. Травяной венок. Том 2" - читать интересную книгу автора

нюансами, походками и жестикуляцией, решив, что до конца спектакля они
сумеют развеселить пиценов и развеять их дурное настроение.
К несчастью, в рядах артистов также произошел раскол. В то время как
римляне умышленно играли только для людей, сидевших в первом ряду на
помосте, латиняне и италики сосредоточили внимание на коренных аскуланцах.
После пролога наступили завязка сюжета, веселый обмен репликами между
главными персонажами, и под трели флейты спел прелестный дуэт. Затем подошел
черед первого canticum,[4] арии славного тенора, исполняемой под
аккомпанемент лиры. Певец, италик из Самния, известный как своим голосом,
так и способностью изменять авторский текст пьесы, выступил на авансцену и
обратился прямо к сидящим на почетном помосте:

"Привет, привет тебе, претор из Рима!
Но лучше бы, все же, проехал ты мимо!
Мы здесь собрались на праздник Пикалии
Не для того, чтоб смотреть на регалии.
Гляньте, как он расселся спесиво,
Будто ничто для него не диво.
Видно, совсем он набитый дурак,
Что сунул нос в наш рабочий барак.
Давайте же вместе, друзья аскуланцы,
Выкинем вон отсюда засранца.
Ох как грозно глядит он с насеста,
А тронь - и останется мокрое место.
Задайте же вместе, друзья, неплохую
Трепку этому римскому...
Дайте пинка и нагните пониже -
Пусть он у нас для начала полижет!"

Ему не удалось продолжить свою импровизированную песню. Один из
телохранителей Квинта Сервилия вытащил торчавшее у него между коленей копье
и, не удосужившись даже встать, метнул его. Самнитский тенор упал
бездыханным, копье пробило его грудь и вышло из спины, на лице его так и
застыло выражение крайнего презрения.
Воцарилась глубокая тишина. Пиценская публика, не веря, что такое могло
случиться, не знала, что теперь делать. Пока все сидели, остолбенев,
актер-латинянин Саунион, любимец толпы, перебежал в дальний конец сцены и
лихорадочно стал говорить, пока четверо его товарищей уносили труп, а двое
актеров-римлян в спешке удирали.
- Дорогие пицены, я не римлянин! - кричал Саунион, вцепившись, как
обезьяна, в одну из колонн и ерзая по ней вверх и вниз, а маска болталась на
его пальцах. - Умоляю вас не смешивать меня с этой публикой, - он указал на
римский помост. - Я всего лишь латинянин, дорогие пицены, я так же страдаю
от фасций, гуляющих вдоль и поперек по нашей любимой Италии. Я так же
сожалею о поступках этих самонадеянных римских хищников!
В этот момент Квинт Сервилий встал со своего курульного кресла, сошел с
помоста, пересек площадку орхестры и поднялся на сцену.
- Если ты не хочешь, актер, чтобы копье пронзило твою грудь, убирайся
отсюда! - сказал Квинт Сервилий Сауниону. - Никогда в жизни я не терпел
таких оскорблений! Будьте довольны, италийские подонки, что я не приказал