"Алистер Маклин. Полярная станция "Зебра"" - читать интересную книгу автора

тяжесть у меня за спиной - как больная нога: с нею плохо, а без нее еще
хуже.
- А вы? - спросил я Ролингса.
- Я молчу: надо копить силы, - провозгласил тот. - Сами увидите: чуть
погодя мне придется тащить еще и Забринского.
Мы снова надели мутные, исцарапанные и почти бесполезные в этих
условиях защитные очки, с трудом разогнувшись, поднялись на ноги и
тронулись к югу, пытаясь обойти высокую ледяную гряду, преградившую нам
путь. Такой длинной стены мы еще не встречали, но это было даже к лучшему:
нам все равно следовало скорректировать курс, а делать это было куда
удобнее под прикрытием. Мы отшагали около четырехсот ярдов, когда ледяная
стена неожиданно кончилась, и ледовый шторм набросился на нас с такой
яростью, что сшиб меня с ног. Держась за веревку, я с помощью остальных
кое-как поднялся, и мы продолжили путь, наклоняясь чуть ли не до земли,
чтобы сохранить равновесие.
Следующую милю мы одолели меньше чем за полчаса. Идти стало легче,
намного легче, хотя по-прежнему то и дело приходилось делать крюк, обходя
торосы и трещины, к тому же все мы, кроме Забринского, шли на пределе сил
и поэтому часто спотыкались и падали, у меня же вообще каждый шаг
отдавался резкой болью в ногах, от щиколоток до бедер. И все-таки,
полагаю, я выдержал бы дольше всех, даже дольше Забринского: у меня был
мотив, была движущая сила, которая заставила бы меня шагать вперед даже
после того, как налитые свинцом ноги отказались бы повиноваться. Майор
Джон Холлиуэлл. Мой старший и единственный брат. Живой или мертвый. Был он
жив или уже погиб, этот единственный в мире человек, которому я был обязан
всем, чего успел достичь и добиться? Или же он умирал - умирал как раз
сейчас, когда я думал о нем?
Его жена Мэри и трое его детишек, с которыми мне так весело было
валять дурака, имели право знать, как все это произошло, и только я мог
поведать им это. Жив он или мертв? Я уже не чувствовал ног, даже жгучая
боль стала какой-то чужой, отдаленной. Я должен все узнать, я должен все
узнать, и сколько бы миль ни оставалось до станции "Зебра", я проделаю
этот путь на четвереньках. Я должен все узнать... И не только о судьбе
брата. Была и еще одна причина, которая всему миру показалась бы куда
более важной, чем жизнь или смерть какого-то начальника станции. Даже
более важной, чем жизнь или смерть всех сотрудников этого оторванного от
цивилизации форпоста науки.
Так посчитал бы весь мир...
Давление ветра и беспрерывный обстрел ледяных частиц внезапно
прекратились, я оказался под защитой еще одного, даже более высокого
ледяного хребта. Я подождал остальных, попросил Забринского связаться с
"Дельфином" и уточнить нашу позицию и оделил всех еще одной порцией
алкоголя. Большей, чем в первый раз. Сейчас это нам было куда нужнее. И
Хансену, и Ролингсу приходилось очень туго, они дышали жадно, с присвистом
и всхлипами, точно марафонцы в последние, самые изнурительные минуты бега.
Тут я обнаружил, что и сам дышу точно так же, мне с трудом удалось
задержать дыхание, чтобы проглотить немного виски. Может, Хансен прав, и
алкоголь только вредит нам? Нет. на вкус приятно, значит, помогает.
Сложив ладони, Забринский что-то проговорил в микрофон. Через минуту
он вытащил наушники из-под капюшона и выключил "уоки-токи".