"Алистер Маклин. Страх - это ключ" - читать интересную книгу автора

ведь проехал в "Ла Контессу", и все пятьдесят миль до Мраморных Источников
никто за ним не следил.
В безмолвии мы проехали весь городок. Прохожих почти не было: по дороге
встретилось всего человек шесть. Я дважды останавливался перед красным
светом - единственная пара светофоров в этом забытом Богом городишке, - и
оба раза пришлось тормозить. И оба раза ствол маузера упирался мне в
затылок. Когда мы выбрались из города на шоссе, дождь разошелся вовсю: он с
грохотом барабанил по крыше и капоту, сквозь водопад на ветровом стекле
ничего не было видно, "дворники" почти не помогали - мы медленно двигались в
этих низвергающихся с неба потоках. Я держал скорость не более девяти миль в
час. Свет фар каждой встречной машины почти ослеплял меня - яркое белое
пятно во все лобовое стекло еще долго стояло в глазах уже после того, как
машина проехала. А капли все стучали и стучали по крыше, стеклам, бортам, и
звук этот убаюкивал меня.
Мэри Рутвен смотрела в противоположное окно, почти вплотную прижавшись
лбом к стеклу. Наверное, она хорошо знала дорогу, только не ночью и не в
такую погоду. Развилку мы проехали: девушка чуть не просмотрела ее.
"Здесь!" - она так резко схватила меня за плечо, что я крутанул баранкой, и
машину занесло на обочину. Мне пришлось сделать несколько быстрых движений,
чтобы "Форд" снова оказался на дороге. Я успел заметить мелькнувшее через
завесу дождя слабое световое пятнышко и проехал вперед около пятидесяти
ярдов, прежде чем удалось затормозить. Дорога была извилистая и очень узкая,
я с великим трудом развернулся и поехал обратно до поворота. Ненавижу
разворачиваться на таких пятачках: того и гляди, колеса сорвутся с обочины и
без чужой помощи не обойдешься. Проехав немного по освещенной дороге, я
медленно зарулил под освещенную арку, сразу за которой начался маленький
тоннель. Проехав его, я почти уткнулся радиатором в широкие ворота из белого
металла. Тоннель кончился немного раньше, сейчас автомобиль стоял в
небольшом крытом дворике. Слева футов на двадцать тянулась стена, сложенная
из известняка; высота ее была не меньше семи футов. Справа была белая лоджия
с дубовой дверью посередине. По обе стороны от двери лоджии - окна,
занавешенные изнутри. Осмотреться я не успел: все мое внимание
сосредоточилось на мужчине, вышедшем из двери в лоджию. Вид его настолько
ошеломил меня, что я еле успел затормозить.
Он словно вышел из сказки о дворецком богатой вдовы. Это было само
совершенство, он был безупречен. Ну просто поэма. Даже в высоких сапогах,
мерцавших черным глянцем, было что-то поэтическое. Ярко-красные бриджи из
бедфордской ткани, такого же цвета мундир, застегнутый до подбородка,
перчатки, изящно подсунутые под эполету на левом плече, отделанный золотыми
ветвями козырек фуражки - я был просто потрясен. Правда, когда он снял
фуражку, волосы не выглядели столь же поэтически - они были жирные и
лоснящиеся и давно не видели расчески, но это не столь важно. Гладкое
коричневое лицо, широко посаженные черные глаза. Настоящий кавалер из поэмы,
не хватает только гвоздики в петлице. Сложение у него было плотное, как и у
меня, однако выглядел он стройнее. Он повернулся и взялся за ручку двери,
по-видимому, собираясь идти доложить о нас, но в этот момент Мэри Рутвен
опустила стекло, а мужчина оглянулся. Когда он узнал девушку, лицо его, до
этого суровое и неприступное, озарилось такой яркой и радостной улыбкой, что
я даже усомнился, как этот робот, выряженный во все красное, может так
улыбаться.