"Алистер Маклин. Страх - это ключ" - читать интересную книгу автора

увидел, его вопрошающий взгляд и покачал головой. Не то чтобы покачал, а
просто мотнул головой, когда стал напяливать маску и этот дурацкий резиновый
полушлем. Он сразу все понял, потому что кинулся помогать мне. Лодчонку так
сильно болтало и било о борт танкера, что мы оба, держались за его борт, - у
каждого оставалась свободной только одна рука. С помощью Эндрю я обвязал
вокруг талии брасовый конец (страховочно-сигнальный шнур) и взял в рот
загубник. Даже с таким пустяковым делом мы провозились не менее двух минут.
В кислородном аппарате замкнутого типа я мог погружаться на глубину не
более двадцати пяти футов. Нефтевоз имел предельную осадку пятнадцать футов,
так что беспокоиться мне было не о чем. Подводный поиск на страховочном
конце, или на "привязи", как его окрестили, оказался намного легче, чем я
предполагал: на глубине пятнадцати футов волнение почти не ощущалось. Эндрю
ослаблял или выбирал брасовый конец так, как будто находился рядом со мной и
видел каждое мое движение. И где он научился этому - ведь он же совсем
молодой!
Я дважды тщательно осмотрел всю подводную часть нефтевоза, обратив
особое внимание на каждый из двух килей, установленных по бокам. Когда я
делал второй обход, то на половине пути столкнулся нос к носу с огромным
угрем, который приплыл на свет и начал тыкаться своей отвратительной пастью,
унизанной страшными зубами, в стекло фонаря; я несколько раз включил и
выключил свет. Страшилище тихо убралось восвояси. Это было единственное, что
заслуживало внимания за оба подводных обхода.
Пятнадцать минут тяжелого подводного поиска в кислородном снаряжении
вымотают кого угодно. Когда я вернулся к надувнушке и перевалился через
борт, то почувствовал, что сильно устал. Но я очень хорошо знал, что на
усталость права не имею. Я облазил весь этот проклятый мазутовоз и сверху и
под водой! Так выложиться - и не найти ничего! Какое-то опустошение нашло на
меня. Усталость, подавленность. Очень хотелось закурить. Я подумал о веселом
треске дров в камине, горячем кофе и неиссякаемом стаканчике в дружеской
вечерней беседе. Где они! Д этот черт, скалящий зубы, Герман Яблонский,
дрыхнет сном праведника в необъятной кровати в генеральских апартаментах!
Я сдернул маску, скинул аппарат, стряхнул ласты с онемевших ног, снял
гидрокостюм и забросил все это на палубу танкера. Через три минуты,
промокший до нитки, но одетый, как положено, в прорезиненный плащ и сапоги,
я поднимался по вертикальному трапу на верхнюю палубу буровой, которая
находилась надо мной в доброй сотне футов. Небо заволокло тучами, звезды
исчезли, впрочем, толку от них было немного; мне подумалось было, что ослаб
свет огней на верхней палубе вышки, но это мне только показалось - просто
они были очень далеки. Через некоторое время я почти добрался до цели,
оставался какой-то десяток футов до люка в верхней платформе. Здесь ступени
были ярко освещены мощным прожектором. Так, ну а вдруг кто-то посмотрит
через люк, что я ему скажу? Что я, дескать, второй инженер с танкера и что
меня мучает бессонница? Как я очутился здесь и какую правдоподобную историю
смогу придумать, когда вокруг моих резиновых сапог вода стекает с резинового
плаща, а вместо манишки - резиновый воротник? Сам я был безоружен, но за
последнее время утвердился во мнении, что любой из тех, кто связан с
генералом Рутвеном или с Виландом, просыпаясь утром, прежде чем надеть
подштанники, нацепляет кобуру с револьвером. Определенно, все, кто попадался
мне, были вооружены.
Ну а если на меня здесь сейчас наставят оружие? Спускаться по ста