"Ларри Макмертри. Ласковые имена" - читать интересную книгу автора

сказать, что она их потеряла, было бы большим преувеличением. Чтобы пролезть
в лифчик, Тревору пришлось изогнуть руку под углом, а когда Аврора набрала
воздуха в легкие, его рука не только оказалась плотно прижатой к ее груди,
как бы попав в ловушку, но ее пронзила острейшая боль до плеча, словно
кто-то выворачивал ему запястье.
- О, Боже. Наклонись. Прошу тебя, наклонись.
- Тревор, ты с ума сошел, мы почти приехали, - возразила Аврора,
превратно истолковав нетерпение, звучавшее в его голосе, и, наоборот, еще
выпрямляясь.
- Ох, ради Бога, ты мне руку сломаешь. - Тревору пришлось несколько
сползти с сиденья, чтобы удержаться от громкого стона, и он был уверен, что
отчетливо слышал хруст, когда она выпрямлялась во второй раз.
Аврора, деликатно проигнорировавшая галантный пасс Тревора, - это был
предел их близости, - в конце концов, по выражению его лица поняла, что с
ним что-то не в порядке, и нагнулась. Он поспешно извлек руку, поднес ее к
лицу и стал внимательно осматривать.
- Почему она у тебя висит? - поинтересовалась Аврора.
- Думаю, это первое запястье, сломанное женской грудью, - ответил он,
осторожно обследуя кисть. Ему показалось, что под кожей ощущаются обломки
костей, но на ощупь он не нашел ни одного.
- Жаль, что не сломалось, - заметил он. - Вот бы было романтично! Тогда
тебе бы пришлось разрешить мне пожить немного в твоем доме, и ты стала бы за
мной ухаживать.
Аврора улыбнулась и помассировала ему запястье.
- А все твои воспоминания, как заря заставала нас на ногах. Ты, как
всегда, преувеличиваешь. Заря обычно заставала нас на диване в холле отеля
"Плаза", если мне не изменяет память.
- Этим утром она застанет нас на ногах, - решительно пообещал Тревор.
Вместо этого она застала их за красным столиком во дворике местечка под
названием "Последний концерт", где Тревор пил мексиканское бутылочное пиво.
"Последний концерт" был всего-навсего маленьким мексиканским баром с
музыкальным ящиком и крошечной площадкой для танцев, но из нескольких мест,
куда можно было пойти после ужина в Хьюстоне, Аврора предпочитала именно
его. Он располагался в каком-то закоулке северного Хьюстона, возле
пакгаузов, так что время от времени она слышала, как там сталкиваются
автокары. Ее былое счастье потягивал свое пиво. В баре никого не было,
только они и старая-старая мексиканка, кивавшая им из-за стойки, да большая
серая крыса, устроившаяся в уголке двора.
- Жаль, что я без пистолета, - посетовал Тревор. - Я попытался бы в нее
выстрелить.
Крыса, явно индифферентная к присутствию двух элегантных посетителей,
ела остатки маисовой лепешки. Когда небо над ними посветлело, контраст между
их нарядами и убогостью бара и дворика стал бросаться в глаза, но Аврора
чувствовала спокойную усталость и ничего не имела против. Тревор, полжизни
проведя па Карибском море и в Южной Америке, чудесно танцевал
латиноамериканские танцы; в кои-то веки она в свое удовольствие надвигалась
в ритмах румбы, самбы и ча-ча-ча, а также каких-то других танцев, которые
Тревор, кажется, тут же придумывал, к большому удовольствию пяти-шести
мексиканцев средних лет, зашедших выпить пива, но просидевших, наблюдая за
ними, до шести утра.