"Элизабет Макнейл. 9 1/2 недель " - читать интересную книгу автора

Вот уж и вправду, странным человеком ты увлеклась! Не так важно, какие
вещи у него есть, но те, которых у него нет? Я составляю список на листочке
бумаги. Его авторучка видоизменяет мой почерк: обычно он мелкий и плотный,
а сейчас крупный, с наклоном, и это меня удивляет. Нет купального халата,
пишу я первой строкой. А еще? Пижама в еще не раскрытой упаковке. Может
быть, чтобы она была под рукой, если придется неожиданно лечь в больницу?
Такие покупки обычно делают из тех же соображений, из каких мамы велят не
застегивать на себе белье английскими булавками. Нет шарфа, нет шляпы:
голова у него, наверное, никогда не мерзнет. Но почему у него нет джинсов?
Я не знаю ни одного мужчины - ни одного! - у которого бы не было хоть одной
пары джинсов, даже если он больше их не носит, даже если они старые и
куплены еще в 60-х годах. Нет кожаной куртки, нет блейзеров, и ни одной,
даже самой плохонькой футболки. Где, я вас спрашиваю, вельветовые брюки?
Они были у всех мужчин, которых я знала. Где сандалии, спортивные куртки,
полосатые фланелевые рубашки?
Я просматриваю список.
- Ну, вот так, хорошо, - его голос - радостный - слышен громче в
соседней комнате. - Нет, нет, рад был тебе помочь. До завтра. Не
беспокойся... Не о чем...
Я соскакиваю с кровати, складываю листочек и прячу его к себе в сумку,
которая стоит на полу у кровати. Дверь отворяется: он стоит на пороге и
улыбается.
- Кончено! Ушел! Сейчас мы это отпразднуем, кисонька. Ты проявила
чудеса терпения. Выпьем вина?

***

Уже около полуночи. Мы оба лежим в постели. Вина мы так и не выпили:
мы тут же, полураздетые, наспех, занялись любовью. Потом вместе приняли
душ, и я сказала ему, что это первый душ за десять лет: я предпочитаю
принимать ванну. Завернувшись в полотенца, мы съели три больших куска
вишневого пирога, оставшегося от обеда, и допили бутылку шабли. Я лежу на
спине, закинув руки за голову и смотрю в потолок. Он лежит на животе,
подперев правой рукой голову, а левую положив мне на грудь. Он попросил
меня рассказать ему о моих братьях и сестрах, о родителях, о дедушке и
бабушке, о родном городе, о школе, о моей работе. Внезапно я замолкаю,
закрываю глаза:
- Пожалуйста, - говорю я, как бы расплываясь в неге, не в состоянии
повернуться к нему и сделать движение, - пожалуйста...
Он прерывает молчание:
- Я тебе сейчас что-то покажу.
Он выходит из комнаты, возвращается с карманным зеркальцем, бьет меня
по лицу и садится на край кровати. Моя голова падает на подушки. Он берет
меня за волосы и тянет до тех пор, пока я не начинаю снова смотреть на
него. Он держит зеркало прямо передо мной: мы оба смотрим на два
симметричных отпечатка, которые появляются на моем лице. Я завороженно
смотрю на себя. Его лицо мне незнакомо. Оно бледно, - это просто фон, еще
проступают два пятна, похожие на боевую раскраску дикаря. Он тихонько
проводит рукой по моим щекам.
На следующий день, во время завтрака с одним клиентом, я внезапно