"Розалин Майлз. Девственница (Я, Елизавеьа, #2)" - читать интересную книгу автора

И кому же, интересно, пришло в голову, кого это осенило сочинить этот
столь удобный пункт о королевских "обещаниях", о невыполненных королевских
"намерениях", высказанных на смертном одре, которые теперь надо уважить? И
которых, естественно, никто, кроме Паджета, не удостоился чести услышать.
В самом деле, ведь это ничто иное, как разрешение делать все, что им
вздумается.
Чья это была затея? Граф Гертфорд теперь первый человек в
государстве, должно быть, он был главным действующим лицом. Но без
секретаря Паджета ничего бы не вышло, это ясно. Ризли тоже был нужен им
как лорд-канцлер, чтобы придать видимость законности их грязным делишкам;
теперь, став графом Саутгэмптонским, он получил свою награду. И брат
гордого Гертфорда, еще более гордый Том, тоже обрел новое величие. Прошло
немного времени, и он уже сражался на турнире в честь коронации как
Сеймур, барон Садли, прекрасный, по словам Эдуарда, как ангел, и могучий,
как сам дьявол (я в этом не сомневалась).
Только возвышение нового лорда-наместника доставило мне хоть какое-то
удовольствие. Теперь Робин, друг моего детства, вместе с остальными
сыновьями Дадли станет лордом, и я знала, в какой восторг это его
приведет. Но я все равно видела в этих людях мясников, запустивших потные,
вонючие руки в еще живое тело нашей страны, рвущих его на части, чтобы
насытить свои аппетиты. Горе тебе, земля, где правит неприкрытая алчность.
И горе государю-отроку в этом логове диких зверей, моему бедному брату,
повзрослевшему раньше срока.

***

Обо всем этом я размышляла во время медленного и долгого путешествия
в Челси, к дому королевы Екатерины, когда сидела, сжавшись в комок, в
своем паланкине. Дорога была трудной, и за день нам удавалось пройти не
больше нескольких миль. Но никто не подгонял остальных, не кричал на
лошадей. Мы двигались как в трансе, огромная перемена в нашей жизни
испугала нас и лишила дара речи. Король был столпом нашей вселенной, а
теперь впереди распахнулся новый мир, мир, где выживает сильнейший, а
слабый обречен на смерть.
Что сулит этот мир мне?
Ненадолго же хватило могущества великого Генриха: даже его труп
положили не в тот величественный мавзолей, что он построил, а, несмотря на
помпезность церемонии, запихнули в старую могилу рядом с матерью Эдуарда -
Джейн.
Оказывается, под золотым блеском величия скрывался обычный смертный?
Я проклинала его за тщеславную самонадеянность и оплакивала его поражение.
Как он мог настолько заблуждаться, полагая, что его установления будут
жить после того, как его тело станет добычей червей!
Черви хорошо попировали в ту зиму: кроме насквозь прогнившего короля,
жирного старого быка, чересчур зажившегося на этом свете, им перепали
свежая плоть и нежное молодое мясо, какого им давненько не приходилось
отведывать. Как я горевала о лорде Серрее, ни одной живой душе не
известно, хотя Кэт от меня не отходила, пичкая меня едой и заботой,
сластями и утешениями, которые мой желудок отказывался принимать. Я не
могла и не хотела примириться с его смертью и долгими пасмурными часами