"Розалин Майлз. Девственница (Я, Елизавеьа, #2)" - читать интересную книгу автора

насмешка над людьми; уже на полпути к глине, из которой они вышли.
Несмотря на холод, вонь стояла невыносимая. Инстинктивно я потянулась
за ароматическим шариком и, сунув его под нос, втянула живительный запах
розы и апельсинового дерева. Ни за что на свете я не могла допустить,
чтобы меня увидели в полуобморочном состоянии.
В холодных мартовских сумерках под виселицей стояли, сбившись в кучу,
селяне, собравшиеся поглазеть на проходящую процессию. Даже форейтор,
сорвавший с головы замусоленную повязку и приветственно щелкнувший кнутом
над головами мулов, получил свою долю одобрительных криков. Всех моих дам
и кавалеров по очереди встречали со все возрастающим восторгом; каждый
драгоценный камень, каждое перо, шляпа или берет, хоть все это промокло
под моросящим дождем, вызывало восхищенные комментарии толпы.
Однако при появлении моего паланкина волнение достигло предела. Крики
были оглушительны.
- Храни вас Господь, миледи!
- Спаси и сохрани принцессу Елизавету!
- Господь и Богоматерь умиляются, глядя на дочурку Гарри!
Сердце мое переполнилось горделивыми и радостными чувствами. Ни
воспоминания о мрачном зрелище, которое мы только что видели, ни холод, ни
бьющий в лицо снег, ни тоска, что камнем лежала у меня на душе, - ничто не
могло омрачить моего счастья. Это была любовь, несомненная любовь и
несравненная полнота счастья.
Я, в свою очередь, сердечно им ответила:
- Спасибо вам, добрые люди. Да будет с вами благословение Господа.
Благодарю вас от всего сердца.
Внезапно пожилая женщина отделилась от группы людей и с горящими от
ярости глазами кинулась к паланкину. К моему ужасу, она появилась совсем
рядом и, брызгая слюной, вцепилась в мои накидки. Когти ее скрюченных от
старости пальцев задевали мне по лицу. "Чтобы ты сдохла! - визгливо
прокричала она. - Чтобы ты сдохла, блудница, дочь блудницы!"
Дважды поднялась и опустилась ее рука, царапая мне лицо. Я сидела
прямо, не шевелясь и не дыша, объятая ужасом столь глубоким, что он был
сродни смерти.
- Черная блудница! - вопил дребезжащий старческий голос. - Пучеглазая
блудница она была, Нан Болейн. Через нее Старая Вера пропала! Через нее мы
лишились Божьей благодати - святых сестер и братьев прогнали на все четыре
стороны...
- Мама, мама, мама, мама, МАМА! Страдальческий крик женщины помоложе
прорвался сквозь завывания старой карги. Вер-нон и Чертей с еще двумя
охранниками схватили старуху и оттащили в сторону, а в это время ее дочь,
дородная крестьянка, появилась рядом с моим паланкином. По ее изнуренному
от работы лицу струились слезы.
- Простите ее, миледи, - умоляла она почти на коленях. - Сумасшедшая
она. Мой муж говорит: совсем из ума выжила. Все так говорят. Но ей седьмой
десяток, и если рассудок у нее помутился, то как я могу ее за это винить?
Простите ее, миледи, простите!
- Не бойся, - ответила я, старясь говорить как можно спокойней. - Иди
с миром, мы не будем пороть бедную старуху.
- Они уже бьют ее, видите, леди? Люди были охвачены злобой.
- Ведьма!