"Карен Мейтленд. Маскарад лжецов " - читать интересную книгу автора

Ну что тут сделаешь? Родриго наверняка поднаторел в дворцовых интригах
и сложном придворном этикете, но послать их одних на ярмарку было все равно
что отправить младенцев в бой.
- Вам придется идти моим шагом. Я уже не так проворен, как прежде.
Родриго обернулся к Жофре.
- Думаю, нам и самим лучше пока идти потихоньку.
Так ко мне пристали попутчики - первые, хотя далеко не последние. В то
утро мне казалось, что я оказываю им благодеяние, спасаю бедолаг от
необходимости самим учиться суровой дорожной жизни. Избавлю их от голода
днем, холода и бесприютности ночью - всего того, что выпало когда-то на мою
долю. Однако куда милосерднее было бы бросить их на дороге, нежели втягивать
в то, что из всего этого получилось.

3
ЗОФИИЛ

Не каждый день увидишь русалку, хотя слышишь о них на каждом шагу. В
любой рыбачьей деревне вам расскажут, что один старик поймал в сети морскую
жительницу или свалился за борт и его спасла дева, чьи волосы блестели, как
косяк рыб, а хвост сверкал, словно опалы в лунную ночь. Так что когда в
ярмарочном балагане показывают такую диковину, найдется немало желающих за
несколько монет поглазеть на настоящую живую русалку.
Вернее, не совсем живую - эта была мертвая. А как же иначе - они ведь
задыхаются без воды. Русалки - наполовину рыбы и на суше живут хоть и дольше
рыб, но не намного - по крайней мере, так объяснял хозяин балагана.
Он называл себя Зофиил - "соглядатай Божий". Как соглядатай должен
всегда быть начеку, так и в Зофииле с первого взгляда чувствовалась
настороженность. Он не обещал людям того, что легко впоследствии оспорить.
Если сулишь живую русалку, а она мертвая, об этом скоро прознает вся
ярмарка. В лучшем случае никто больше не пойдет в балаган, в худшем - пьяная
толпа и поколотить может. Позже мне вспомнилось, что Зофиил даже не
утверждал, что там у него русалка. "Морское диво" - все, что он сказал. Ум у
Зофиила был остр, как нож живодера.
Солнце в дни словно и не всходило; мы жили в вечных сумерках под спудом
низких свинцовых туч. В балагане было еще темнее, холод пробирал до костей.
В таком месте даже от дождя прятаться не захочешь. Балаган был растянут
позади фургона, и в тесном пространстве едва помещались три-четыре зрителя.
Желтый свет фонаря освещал клетку, установленную на задке фургона. Прутья
предназначались не для того, чтобы удержать существо внутри - оно бы никуда
не сбежало, - но чтобы посетители не отщипывали от него по кусочку и не
уносили с собой как частицу мощей. Конечно, русалка - не святая, однако она
ведь не от мира сего, может, ее частичка исцеляет какую-нибудь болезнь?
Одной вони хватило бы, чтобы изгнать самого упорного беса.
Существо лежало на спине в гнездышке из гальки, раковин, мертвых
крабов, морских звезд и сухих водорослей. Запах рыбы и соленой воды убеждал
всякого, что оно родом из моря, и почти заглушал тонкий аромат смирны,
ладана, мускуса и алоэ, который мог различить лишь тот, кто хорошо его
помнил.
Мало кто в те времена узнал бы этот дурманящий, терпкий запах, который,
раз почувствовав, невозможно забыть. Запах забальзамированного тела. Сколько