"Карен Мейтленд. Маскарад лжецов " - читать интересную книгу автора

- Разве ты не слышал наших песен? С разбитым сердцем остается
бедняга-менестрель! - Он улыбнулся, прижал руку к груди и замер в картинной
позе, словно мим, изображающий влюбленного лебедя.
Однако шутливый жест не мог скрыть искреннюю скорбь в глазах.
- Забирай себе.
Родриго изумленно взглянул на флакон с розовой водой.
- Я не могу принять такой дар.
- Мне она ни к чему. - Ворчливый тон должен был убедить его в
искренности моих слов.
Родриго схватил меня за плечо.
- Спасибо, спасибо, друг мой!
- Ты меня разорил, но не думай, что я забуду про твой проигрыш.
Он скривился.
- Разорил? Скажи честно, сколько стоил тебе волчий помет, если это и
вправду он?
- Ты спорил на эль, верно? Вот, держи мою кружку.
Музыкант поклонился, хохотнул и пошел к таверне. Теперь, когда он не
видел, можно было наконец улыбнуться. Мой новый ученик явно делал успехи.
Жофре, хоть и младше Родриго, тяжелее приспосабливался к новой жизни и
в отличие от своего наставника не желал слушать ничьих советов. Подобно
другим юнцам в трудном возрасте между мальчишеством и зрелостью, он был
порывист и непредсказуем. Смотришь - хохочет среди веселой толпы, а через
минуту уже тоскует в одиночестве на берегу речки.
Одно не вызывало сомнений: он искренне любил музыку, может быть, даже
больше, чем наставник. Когда Родриго давал ему ежедневный урок, Жофре играл
с воодушевлением, глядя на руки учителя, словно тот - Бог. Иногда Жофре
музицировал по несколько часов кряду; выражения боли и радости, скорби и
страсти, чересчур глубоких для его лет, сменялись в юношеских глазах, как
несомые ветром облака. В другие дни, не сумев сразу сыграть трудную мелодию,
он приходил в ярость, отбрасывал лютню или флейту, выскакивал за дверь и
пропадал на несколько часов. Потом возвращался с клятвенными заверениями
никогда больше не прикасаться к лютне и тут же снова брал ее в руки. А едва
музыка начинала литься, Родриго забывал приготовленные упреки. И кто бы его
осудил? Когда Жофре играл, ему можно было простить все.
По вечерам он развлекал гостей в тавернах, в остальные часы не знал,
чем себя занять. Дождь лил и лил. Жофре убивал время в питейных заведениях
или на ярмарочной площади. В таких местах всегда недалеко до беды. На
Варфоломеевской ярмарке она явилась в обличье фокусника Зофиила, который,
как вскорости убедился Жофре, мог изумить простаков не только русалкой.
К третьему дню ярмарки желающих поглазеть на морское диво почти не
осталось. Все, кто хотел посмотреть русалку, уже посмотрели, за исключением
детишек, по-прежнему норовивших бесплатно пролезть под пологом балагана.
Тех, кому это удавалось, ждало жестокое разочарование: русалку убрали, а
Зофиил теперь сидел перед балаганом за низким столиком. Толпа, окружившая
его, была малолюднее вчерашней и состояла почти исключительно из мужчин и
юношей. Зрители напирали, но как бы пристально они ни следили за руками
Зофиила, не могли заметить подвох.
Старый трюк: на виду у всех кладете горошину под один наперсток и
двигаете все три. Предлагаете какому-нибудь простаку угадать, под каким
горошина. Тот, уверенный, что точно знает ответ, ставит деньги, и под