"Виталий Мелентьев. Иероглифы Сихотэ-Алиня (про войну)" - читать интересную книгу автора

степу просторнийше, но и тут дуже хорошо.
Не то что горы и степи, а даже чистенькие, насквозь исхоженные
дачниками подмосковные леса были для Саши Губкина не слишком близкими
знакомыми. Он бывал в них только осенью, когда с матерью и сестренками ездил
за грибами. И все-таки уверенно ответил:
- Не-ет, Андрей, здесь все равно красивей, - и сейчас же смущенно
поправился: - Хотя и степь, возможно... Я у Чехова читал...
Они замолчали. Ездовой причмокнул, для порядка подстегнул лошадь
хлыстом и закурил. Андрей немедленно пристроился к нему, занял табачку.
Губкин, стараясь дышать глубже, полной грудью, вглядывался в медленно
разворачивающиеся бока дальних сопок и склонов главного хребта, в путаницу
долин и распадков, в которых поблескивали на солнце горные речушки, и даже в
голубеющее небо. Но в нем не было ничего, кроме тоненького сизого дымка. Он
тянулся от подножия пологой сопки - ровный, несгибающийся. Губкин вздохнул,
завидуя тем, кто сидит сейчас у костра. Наверное, это бывалые таежники,
может быть, охотники или искатели женьшеня. Нагорная тайга знакома им до
последнего дерева, и они не видят в ней ничего таинственного и жутковатого.
Просто - это место их интересной работы. А ему еще предстоит с ней
знакомиться, и сойдутся ли они характерами - еще не известно.
- Где же мы жить будем, товарищ старшина? - спросил Аркадий Сенников,
шагающий справа от двуколки и поэтому невидимый Губкину. - Неужели на такой
высоте?
Сенников говорил спокойно, но в его голосе едва заметно пробивались
капризные нотки.
- Нет, пониже.
- Но все-таки не в долине?
- Скоро увидите.
- Я почему спрашиваю, товарищ старшина... - все так же капризно тянул
Аркадий. - Ведь здесь зимой ветры, говорят, бешеные. И если мы будем на
высоте, то...
Пряхин отвечал неохотно, отрывисто, поводя натруженными плечами, и
казалось, что он сердится:
- Ничего... Место нам определено на южных скатах. А ветры здесь
северные... преимущественно. Понятно? От восточных нас прикроет главный
хребет.
- Боюсь, что на таком взлобке все ветры будут... преимущественные, -
уже сердито отрубил Сенников и засвистел.
"Почему он такой уверенный в себе? - подумал Губкин. - Всегда скажет
последнее слово, всегда сделает все по-своему. И за себя постоять умеет. А я
обязательно застесняюсь или струшу. И в школе я какой-то не такой был...
Даже в футбол не играл. - Саша вздохнул и опять взглянул на сизый дымок,
который так же ровно тянулся вверх. - Вот ведь живут люди в настоящей тайге
и ничего не боятся, а мне, когда назначили идти на пост, стало страшно. А
почему? Ведь я же ничего еще не знал, а все равно сердце сжалось. А здесь
красиво".
Шуршала опадающая листва, всхрапывала лошадь, мягко поскрипывала
двуколка.
- Принять вправо! - крикнул Пряхин.
Ездовой натянул вожжи, лошадь покорно повернула вправо. Неподалеку,
карабкаясь на склоны сопок и пропадая в просеках, побежала шеренга