"С.П.Мельгунов. Золотой немецкий ключ большевиков " - читать интересную книгу автора

единомышленниками (Натансон, Кац Камков и др.), пользуясь германской
субсидией, организуют "Комитет интеллектуальной помощи русским
военнопленным в Германии и Австро-Венгрии). Этот Комитет издавал "на
немецкие деньги" журнал "На чужбине", который "бесплатно рассылался на
немецкие же средства по лагерям русских военнопленных". Откуда почерпнул
Никитин эти сведения? По его словам, из секретного справочника английской
разведки, сообщенного ему в мае в английской миссии майором Аlloy, и из
рассказов "старых эмигрантов". Последние передавали Никитину, что Чернов
лично "не состоял в непосредственном сношении" с немцами - "деньги приносил
Камков", получавший их от австрийского консула Пельке фон Норденштая или от
германского вице-консула в Женеве Гофмана. Но Чернов де "знал, чьи это
деньги, знал, а что они даются и ими пользовался за свои труды, которые
отвечали полученным заданиям"
В своей книге Никитин не обмолвился даже о том, что этот эпизод
революционной деятельности эпохи войны вызывал уже в июле 17 г полемику в
газетах, временный выход Чернова из состава правительства и общественное
расследование достоверности сообщенных печатью сведений, преподанных,
однако, в то время далеко не в таком сконцентрированном виде как в тексте
полковника Никитина. В свое время в "Речи" вопрос лично в отношении Чернова
поставлен был иначе. В чем "сущность обвинений?" - спрашивала газета 22
июля. Чернову "вменяются в вину деяния, имеющие заведомо преступного
характера и влекущие за собой не уголовную, а политическую ответственность.
Уже один факт его сотрудничества в журнальчике "На чужбине" делает его
положение затруднительным. М. Чернов должен будет доказать, что он мог и не
знать, что журнал распространяется в лагерях для военнопленных с согласия и
при содействии германских властей. Он обязан был заинтересоваться вопросом,
откуда берутся средства для издания этого органа. Он - литератор с именем и
партийный вождь - не имел никакого права не обращать внимания на
подозрительные махинации, которые творились в Швейцарии в ближайшем
соседстве от него".
Оставим в стороне этическую оценку, как позиции Чернова, так и "похода
против Чернова" в 17 г. - "постыдной, позорной эпопеи", по мнению органа
Ц.К. партии с. - р. "Застрельщиком" этого похода, несомненно, явилась
"Речь", и цель дискредитировать политческаго противника была ясна.
Кадетский официоз в сущности и не скрывал своих мыслей, когда писал
"Неужели же г. Чернов не понимает... что ведь министром он все равно
оставаться не может, не говоря уж об интересах родины, циммервальдцу
чуждых, а ради партии, в которой вызывает "глубокое волнение" и "законные
протесты"28. Чернову давно следовало бы уйти вообще и сойти хоть на время с
политической сцены".
Согласимся заранее, что Временное Правительство с полным основанием в
заседании 24 июля, выслушав доклад министра юстиции Ефремова и заключение
министра председателя Керенского, "с удовлетворением убедилось в злостности
тех слухов, которые распространялись...в печати и обществе по поводу
деятельности В.М. Чернова, в бытность его за границей". Согласимся и с
позднейшим утверждением редактора эмигрантских "Современных Записок"
(Руднева),что "повторять голословные и не подтвердившееся обвинения - вещь
с точки зрения добрых литературных нравов явно недопустимая". Слова эти
относятся к разоблачениям автора книги "Роковые Годы". Неумением критически
разобраться в используемом материале Никитин однако, не столько нарушал