"Агоп Мелконян. Бедный мой Бернардье" - читать интересную книгу автора

- Это не дает вам права... на самодурство! - разгневанно кричит
сторож. - Ради бессмысленного мщения, задуманного принцем, вы погубили
милую девушку.
- У каждого из них своя драма, сэр. Каждый из них стремится к свету,
но увы - они на земле Дании.
- Вы или маньяк, или садист! Вы прямо-таки толкаете их к гибели,
отрезаете им все пути к спасению, вот они и приходят в отчаянье, как
животные в клетке. Вы нарочно стравливаете их, смертельная развязка, агония
доставляют вам наслаждение. Вы упиваетесь насилием, запахом крови. Вы
сумасшедший, господин Бернардье!
- О, нет, Уэбстер, зачем же вы так, на этой сцене играют мои друзья, -
пытается обороняться Бернардье.
- Под этим шатром происходят гнусные вещи! Вы потворствуете своим
животным порокам! А как прекрасно пела вчера эта девушка во время шествия.
Прощайте, Бернардье.
Резко повернувшись, Уэбстер уходит.
- Догони его, мой мальчик! - просит меня Бернардье. - И объясни, что
это всего лишь театр.
Уэбстер шагает по тропинке, ведущей в город.
Спускаются сумерки, и над Дарлингтоном повисает неоновое зарево, а на
небо выкатывается бледная как призрак луна.
- Это всего лишь театр, мистер Уэбстер, - говорю я, поравнявшись со
сторожем. - В театре все не настоящее, это просто игра. Роли у нас такие, а
вообще-то мы живы-здоровы.
- Не знаю, не знаю.
- В театре всё иллюзия, понимаете?
Он поворачивается ко мне, и я по глазам вижу: слова мои брошены на
ветер.
- Я человек без образования, принц. Награда за доблесть, правда,
имеется, но в таких вещах, как театр, я не разбираюсь. Какого понимания вы
от меня ждете? - Уэбстер отворачивается от меня и спешит к спасительному
островку разума с призрачными бледножелтыми лунами.
Вот тут-то я и зарыдал безутешно, оплакивая Бернардье, себя самого и
унесенный водой красивый венок из ромашек с головы 4-МН-ЮЗ...
Понятны тебе мои сомнения, Принцесса? Готов поклясться на своем мече:
в утробе утра затаился эмбрион уродливого страха. Взойдет солнце, высушит
росу, но не растают всю ночь терзавшие меня сомненья и не прогнать
беспокойства, комком засевшего в горле. Во мраке мне видны их неровные
тени, горбатые и уродливые, слышны осторожные шаги, прерывистое дыхание,
улавливается даже стук сердец. В воздухе пахнет опасностью, немытыми
мужскими телами и позором. Когда первые лучи солнца потеснят тьму, ты тоже
различишь их в неверном утреннем свете - бездарные плотные мазки на сером
полотне последнего дня.
Клянусь, Принцесса, нынешний день станет последним. Бернардье спит,
спишь и ты, и все вы спите, один я бодрствую: упросил Бернардье не
выключать меня на ночь, потому что этой ночью мне нельзя спать, ибо это
последняя ночь мира. Клянусь, сегодня нашему миру придет конец.
Разумеется, сохранятся Уэльс, Альфретон, Менсфилд, Дархэм, Сандерленд,
сохранится всё, что принадлежит им и крепко заморожено или находится в
анабиозе: сохранятся ампулы, полиция сверхнравственности, шлепанцы,