"Агоп Мелконян. Бедный мой Бернардье" - читать интересную книгу автора

поливизоры, пробирки с искусственно зачатыми детьми, топографические иконы
с изображением Христа и квадрофонические мессы - все это уцелеет, поскольку
запрограммировано так, чтобы уцелеть, - об этом заботится не один
искусственный интеллект, и все следят за тем, чтобы весь инвентарь этого
музея восковых фигур остался в целости и сохранности. Хорошо отлаженная
машина эта будет действовать и ныне, и присно, и во веки веков, попрежнему
точно и неутомимо, подобно перпетуум-мобиле.
А знаешь, почему, Принцесса? Потому что машина не знает сомнений.
Она контролирует всё на свете, всё на свете перема лывает и превращает
в прибыль. Принимает и обрабатывает сырье, создавая блага.
Любовь, воздух и свет она обращает в c$.!ab" . Их мир потому и
уцелеет, что сконструирован на вечные времена; параметры его заданы на
тысячелетия вперед, он совершен в своей надежности, а наш крошечный мирок
доживает свою последнюю ночь, ибо он исполнен страстей и побута.форски
хрупок. Они убеждены в своем совершенстве и величии, а мы - истерзавшиеся
сомнениями, робкие тени; победа всегда остается за ними, ведь мы - всего
лишь картинки, вырезанные из листа с горьким привкусом.
Неужели ты их не слышишь? Не видишь их крадущихся теней?
Не стану скрывать от тебя: я боюсь за Бернардье.
Он человек, его капризные механизмы не выдержат, ты ведь знаешь, как
любит от театр и всех нас. Да и нам-то что делать без Бернардье?
Тш-ш, тихо! Похоже, кто-то подбирается к нам...
Вот-вот они будут здесь, Принцесса, в любой момент нас может
захлестнуть их ненависть, а я еще не сказал тебе самое важное: порой мне
кажется, будто я превращаюсь в человека. Бывает с тобой такое?
Иногда, особенно на сцене, вдруг начисто забываю, что я биоробот. А
ты? Если я двигаюсь, говорю и мыслю, как человек, значит, я и есть человек.
Как Бернардье, как Уэбстер.
Что до сомнений, то они начинаются с вопроса: а стоит ли быть
человеком?
Никому не нужным фанатиком - вроде Бернардье. Маленьким и робким, как
Уэбстер. Сомневающимся и несчастным - наподобие Гамлета. Или отвратительно
гадким, как доктор Моорли. Вот какие они, люди. Так как же, Принцесса,
стоит на них походить?
У них есть всё. Есть больше, чем необходимо белковому организму, чтобы
уцелеть на этой планете. Им хватило бы и пищи, огг.я и книг, но они
обзавелись всем, что только может вообразить себе избалованный
самовлюбленный гордец. Они как переполненные бокалы, потому их и невозможно
заставить откликнуться.
Смотри - сами же придумали театр, а потом? Мы скорбим, влюбляемся,
рыдаем, падаем замертво, а они не отзываются звоном! Им не нужен театр, а
значит - они сами себе не нужны, вот что я думаю! А ты?
Кто же ввел их в обман, заставив поверить, будто так можно спастись от
предсмертных судорог?
Полюбуйся: шагают по своему мраку, лелеют свое неведение, боготворят
свою иссохшую грудь и безвкусную жидкость, что течет по их утратившим
эластичность жилам. Куда путь держите, люди? И куда заведет вас ваше
нелепое самодовольство?
Тихо!.. Сюда действительно идут.
Драный шатер внезапно вспыхивает костром - его со всех сторон лижут