"Агоп Мелконян. Бедный мой Бернардье" - читать интересную книгу автора

понимают. И его могущество Лорд-констебль, и его превосходительство
господин мэр (обоих я, вообще-то, весьма ценю и уважаю) твердили одно и то
же: бери ее к себе, и всё тут! Не видят они, что ли: не годится она в
мусорщики, чересчур добра и чиста. Она из тех, кого бог бережет, как
собственное дитя. От таких одно расстройство - и делу, и душе.
Кто не понимает, пусть думает, что быть Генеральным мусорщиком легко.
А здесь мало того, что с мусором возишься, так еще и с разумными существами
приходится иметь дело!
Теперь надо обойти свалку. В конце рабочего дня я всегда это делаю,
ибо вид ее преисполняет меня восторгом и благоговением. Мне не заснуть,
если я не окину взглядом восхитительные курганы утиля, всю прелесть этой
очаровательной выгребной ямы. Вот я и шагаю, пиная отходы цивилизации, и в
душе разливается неописуемое сладкое чувство патетического упоения. Надо
будет непременно написать оду о свалке Дарлингтона. В местной газете
наверняка не откажутся напечатать такое.
Как не ликовать, зная, что каждый выброшенный сюда предмет некогда
доставлял радость человеку: простому, милому, обыкновенному человеку
двадцать второго века. Вот, к примеру, это пенсне. Оно наверняка
красовалось раньше на носу какогонибудь доктора. Психиатра, хотя бы.
Назовем его доктором Моорли. Сквозь стекло этого пенсне доктор Моорли
преданна заглядывал в глаза своих пациентов, тем, кого самоотверженно
пытался исцелить. Как же не умилиться, глядя на это пенсне!
А вот пластмассовый меч. С первого взгляда его не отличишь от
настоящего, но он пластмассовый.
Меч... откуда он взялся здесь? Что за судьба стоит за ним? Неизвестно.
Вот и начинаешь гадать. Может, это детская игрушка. Или музейный экспонат,
сохранявшийся когда-то под присмотром милейшего дяденьки с медалью за
храбрость. Или бесценная семейная реликвия древних времен.
Или нечто совсем другое.
На этой свалке полно загадок!
Самое подходящее место для размышлений о судьбе вещей. И не только
вещей, но и самого человека.
Взять хоть этот череп.
Ну и безобразники, им все правила нипочем! Черепа выбрасывать
запрещено, они засоряют мембранные фильтры. Есть ведь утилизационная
служба, но многим не по душе кремация, такие вот и прячут черепа.
Но сколько времени можно скрываться от недреманного ока государства?
Двадцать, тридцать, пятьдесят лет.
А потом? Потом твой сын или внук, понятия не имеющий, чей этот череп,
не отягощенный связанными с ним милыми воспоминаниями, швырнет его в
мусоропровод. Пусть, мол, теперь об этом болит голова у Генерального
мусорщика.
Как я посмотрю, это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на
выдумки. А теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу. Здесь
должны были двигаться губы, которые я целовал не знаю сколько раз. Где
теперь твои каламбуры, твои смешные выходки, твои куплеты? Где
заразительное веселье, охватывавшее всех за столом? Ничего в запасе, чтобы
позубоскалить над собственной беззубостью? Полное расслабление? Нука,
ступай в будуар великосветской женщины и скажи ей, какою она сделается
когда-нибудь, несмотря на румяна в дюйм толщиною. Попробуй рассмешить ее