"Ицхак Мерас. На чем держится мир " - читать интересную книгу автора

Нет, не надо его просить.
Лучше любому немцу поклониться.
Лучше немцу! И поклонилась.
Только сперва детей из деревни привела. А то, не ровен час, потом будет
грызть и грызть себя, терзаться от мысли: "Почему я не пошла в деревню?"
Когда люди в клетке, нельзя быть врозь.
Привела детей и отправилась на поклон к немцу.
Долго ходила по разным зданиям, долго пороги обивала, пока допустили ее
к коменданту города.
Она стояла перед большим столом на слоновых ножищах, но стояла далеко,
у самого порога. Немца совсем не видела, только широкий жгучий шрам на
правой щеке.
- Вас? Вас виллст ду?
Ему было ужасно смешно. Даже слезы выступили на глазах. Поманил ее
пальцем, приглашая поближе. Потом подошел сам, оглядел ее всю, улыбаясь. Не
слушая, что она говорит, сказал:
- Ах, зо!
Двумя надушенными пальцами приподнял ее подбородок, затем похлопал по
круглой щеке. Посмотрел на ясные синие глаза, на тяжелую косу, уложенную на
голове, и высокую грудь.
Он хлопнул в ладони, и явился еще один.
- Скажи ей. Я не любитель молодого вина. Скажи, мне нравятся женщины в
соку. Зрелые! - Он легонько щелкнул пальцами. - Если даже чуточку
перезрелые, тоже ничего... В эту пору и вишня слаще.
Она смотрела на немца, а грудь вздымалась высоко и часто, ловя
ускользающий воздух.
- Скажи ей, пусть придет вечером... убрать в квартире.
Лучше немцу...
Она снова почувствовала мальчика в своих объятиях, как тогда, у реки,
когда в кустах мелькнула лукавая рожица, когда он выскочил, весь мокрый, и
прижался, обхватил ее шею посиневшими руками, а она сидела, плакала, и рука
не подымалась шлепнуть его.
Ведь это ее мальчик, родная плоть!
Она сумеет накормить его.
Первым делом человеку надо поесть.
Теперь они будут все вместе - трое ребятишек и она.
Та ночь была, наверное, самой длинной.
Немец вскоре уснул и захрапел, только багровый рубец горел на правой
щеке. Она была тихой и покорной. Как в клети, когда пьяный Антанас приходил
смело, будто хозяин, и делал с ней что хотел.
Она не могла сомкнуть глаз. Ей было не до сна.
Но подняться и уйти тоже не могла, надо было дождаться утра, получить
бумагу, чтобы выручить мальчика. Без бумаги ведь никто не поверит. Разве
Антанас поверил бы?
Теперь уже не так тяжко было: "Зачем я пошла в деревню?" Теперь уже не
страшит: "Почему я тогда не пошла в деревню?" Теперь они будут все вместе:
трое ребятишек и она. Утром она терпеливо ждала, пока немец умывался, пил
кофе с белой поджаристой булочкой, потом сел за стол и взял большой лист
бумаги, стал медленно выводить букву за буквой, все поглядывая на нее,
поникшую у дверей.