"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

Евангелии:
"Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира
сего к Отцу, явил делом, что возлюбив своих, сущих в мире, до конца возлюбил
их.
И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Искариоту
предать Его,- возмутился духом, и сказал: аминь, аминь, глаголю вам, один
из вас предаст меня.
Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит.
"Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди
Иисуса.
Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит.
Он, припавши к груди Иисуса, сказал ему: "Господи, кто это?"
Иисус ответил: "тот, кому я, омочив хлеб, подам". И омочив хлеб,' подал
Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана". Джованни
поднял глаза на картину.
Лица апостолов дышали такою жизнью, что он как будто слышал их голоса,
заглядывал в глубину их сердец, смущенных самым непонятным и страшным из
всего, что когда-либо совершалось в мире,- рождением зла, от кото.рого Бог
должен умереть.
Особенно поразили Джованни Иуда, Иоанн и Петр. Голова Иуды не была еще
написана, только тело, откинутое назад, слегка очерчено: сжимая в судорожных
пальцах мошну со сребрениками, нечаянным движением руки опрокинул он солонку
- и соль просыпалась.
Петр, в порыве гнева, стремительно вскочил из-за него, правой рукой
схватил нож, левую опустил на плечо Иоанна, как бы вопрошая любимого ученика
Иисусова: "кто предатель?" - и старая, серебристо-седая, лучезарно гневная
голова его сияла тою огненною ревностью, жаждою подвига, с которою некогда
он должен был воскликнуть, поняв неизбежность страданий и смерти Учителя:
"Господи, почему я не могу идти за тобою теперь? Я душу мою положу за Тебя".
Ближе всех ко Христу был Иоанн; мягкие как шелк, гладкие вверху, книзу
вьющиеся волосы, опущенные веки, отягченные негою сна, покорно сложенные
руки, лицо с продолговато-круглым очерком - все дышало в нем небесной
тишиной и ясностью. Один из всех учеников, он больше не страдал, не
боялся,не гневался. В нем исполнилось слово Учителя: "да будут все едино,
как Ты, Отче, во мне и Я в Тебе". Джованни смотрел и думал:
"Так вот кто Леонардо! А я еще сомневался, едва не поверил клевете.
Человек, который создал это,-безбожник? Да кто же из людей ближе ко Христу,
чем он!".
Окончив нежными прикосновениями кисти лицо Иоанна и взяв из ящика кусок
угля, учитель пытался сделать очерк головы Иисуса. Но ничего не выходило.
Обдумывая десять лет эту голову, он все еще не умел набросать даже
первого очерка.
И теперь, как всегда, перед гладким белым местом в картине, где должен
был и не мог явиться лик Господа, художник чувствовал свое бессилие и
недоумение.
Отбросив уголь, стер губкою легкий след его и погрузился в одно из тех
размышлений перед картиной, которые длились иногда целыми часами.
Джованни взошел на подмостки, тихонько приблизился к нему и увидел, что
мрачное, угрюмое, точно постаревшее, лицо Леонардо выражает упорное
напряжение мысли, подобное отчаянию. Но, встретив взор ученика, он молвил