"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

не будет. Все мертво - внутри, в сердце мертво! Ты только вглядись,
Джованни, какая геометрическая правильность, какие треугольники: два
созерцательных, два деятельных, средоточие во Христе. Вон по правую сторону
- созерцательный: совершенное добро-в Иоанне, совершенное злов Иуде,
различие добра от зла, справедливость - в Петре. А рядом-треугольник
деятельный: Андрей, Иаков Младший, Варфоломей. И по левую сторону от центра
- опять созерцательный: любовь Филиппа, вера Иакова Старшего, разум Фомы -
и снова треугольник деятельный. Геометрия вместо вдохновения, математика
вместо красоты! Все обдумано, рассчитано, изжевано разумом до тошноты,
испытано до отвращения, взвешено на весах, измерено циркулем. Под
святыней-кощунство!
- О, Чезаре! - произнес Джованни с тихим упреком,- как ты мало
знаешь учителя! И за что ты так его... не любишь?..
- А ты знаешь и любишь? -быстро обернув к нему лицо, молвил Чезаре с
язвительной усмешкой.
В глазах его сверкнула такая неожиданная злоба, что Джованни невольно
потупился.
- Ты несправедлив, Чезаре,- прибавил он, помолчав.- Картина не
кончена: Христа еще нет.
- Христа нет. А ты уверен, Джованни, что Он будет? Ну, что же,
посмотрим! Только помяни мое слово: Тайной Вечери мессер Леонардо не кончит
никогда, ни Христа, ни Иуды не напишет. Ибо, видишь ли, друг мой,
математикой, знанием, опытом многого достигнешь, но не всего. Тут нужно
другое. Тут предел, которого он со всей своей наукой не переступит!
Они вышли из монастыря и направились к замку Ка стелло-ди-Порта-Джовиа.
- По крайней мере, в одном, Чеэаре, ты наверное
ошибаешься,-сказал Бельтраффио,-Иуда уже есть... - Есть? Где? - Я
видел сам. - Когда?
- Только что, в монастыре. Он мне показывал рисунок. - Тебе? Вот как!
Чезаре посмотрел на него и молвил медленно, как будто с усилием: - Ну и что
же, хорошо?.. Джованни молча кивнул головою. Чезаре ничего не
ответил и во всю дорогу уже больше не заговаривал, погруженный в
задумчивость.
Они подошли к воротам замка и через Баттипонте, подъемный мост,
вступили в башню южной стены, Торреди-Филарете, со всех сторон окруженную
водою глубоких рвов. Здесь было мрачно, душно, пахло казармою, хлебом и
навозом. Эхо под гулкими сводами повторяло разноязычный говор, смех и
ругательства наемников.
Чезаре имел пропуск. Но Джованни, как незнакомого, осмотрели
подозрительно и записали имя его в караульную книгу.
Через второй подъемный мост, где подвергли их новому осмотру, вступили
они на пустынную внутреннюю площадь замка, Пьяцца д'Арме-Марсово Поле.
Прямо перед ними чернела зубчатая башня Бонны Савойской над Мертвым
Рвом, Фоссато Морто. Справа был вход в почетный двор, Корте Дукале, слева -
в самую неприступную часть замка, крепость Рокетту, настоящее орлиное
гнездо.
Посередине площади виднелись деревянные леса, окруженные небольшими
пристройками, заборами и навесами из досок, сколоченных на скорую руку, но
уже потемневших от старости, кое-где покрытых пятнами желто-серых лишаев.
Над этими заборами и лесами возвышалось глиняное изваяние, называвшееся