"Д.С.Мережковский. Св.Тереза Иисуса ("Испанские мистики" #1) " - читать интересную книгу автора

больше всех, потому что он по возрасту был ей всех ближе (ей семь лет, а ему
одиннадцать), - вспоминает первый и лучший из всех жизнеописателей св.
Терезы, Франческо де Рибера. - Сердце ее пламенело от повествований о муках
и смерти исповедников Христовых так, что вскоре и сама она пожелала умереть,
как они, чтобы такого же венца удостоиться". Очень простым и легким казалось
ей это: только что палач отрубит ей голову, выпорхнет душа ее из тела, как
птица из клетки, и полетит прямо на небо, в рай.
"В муках умереть и быть в блаженстве вечно, вечно, вечно! Para siempre,
siempre, siempre!" - повторяла она, и Родриго - за нею.
С этой целью она убедила его убежать "в землю Мавров". Взяв с собою
немного съестных припасов, бежали они из отчего дома. Выйдя чуть свет из
городских ворот у реки Ададжи, перешли через мост и продолжали путь по
большой Саламанской дороге, пока не встретился им один из дядей их, ехавший
на муле, и не принудил их вернуться домой, "к великой радости матери их, уже
пославшей людей искать их повсюду, потому что она боялась, как бы не упали
они в садовый колодец". Маленький Родриго был так испуган гневом родителей,
что извинялся тем, что его увлекла сестра, а та ни в чем не извинялась и не
каялась, только недоумевала, возмущалась, и если бы умела возразить, что
чувствовала, то, может быть, спросила бы: все говорят, что мучеником быть
хорошо; почему же никто этого не делает, и почему ее попытка сделать это
кажется такой безумной и преступной? "Лучше сломаться, чем согнуться, antes
quebrar que doblar", - это, может быть, она уже тогда впервые почувствовала
и этому верна будет всю жизнь.
Знамение второе: "Видя, что нам невозможно умереть за Христа, мы с
братом решили спасаться, как древние отшельники спасались в пустыне, и для
этого начали строить из камешков в нашем саду маленькие затворы и пустыньки.
Но сложенные камни почти тотчас распадались, и строения жалко рушились".
"Так всякая попытка исполнить наше желание (святой жизни) оставалась
бессильной". "Время еще не пришло, когда суждено было ей, воздвигая великие
и нерушимые обители, восстановить среди христианских народов святую жизнь
древних пустынников", - замечает Рибера.
Между этими двумя путями святости - мученичеством и монашеством,
действием и созерцанием, - воля ее будет колебаться всю жизнь.
Третье знамение: в комнате ее, над изголовьем постели, висела лубочная
картинка, должно быть из тех, какие можно было купить за дешевую цену на
ярмарках, изображавшая беседу Христа с Самарянкой, у колодца Иакова.
"Господи, дай мне этой воды, чтобы мне не жаждать вовек!" "Domine, da mihi
hanc aquam", - гласила надпись на картине. Может быть, глядя на Христа
влюбленными глазами, все повторяла маленькая Терезина с неутомимою жаждою:
"Дай мне, дай мне этой воды!" - и умирала, и не могла умереть от блаженства.
Что это была за жажда, поймет она уже много лет спустя, когда, читая в
молитвеннике слова из Песни Песней: "Да лобзает Он меня лобзанием уст своих,
ибо ласки Его лучше вина!" - вся задрожит и с лицом, зардевшимся, как от
первого поцелуя любви, подумает: "О, какая блаженная смерть в объятиях
Возлюбленного!.. О, приди, приди, - я Тебя желаю, умираю и не могу умереть!"
И еще яснее поймет, когда Христос в видении скажет ей: "С этого дня, ты
будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг".
Этим последним великим знамением, в детстве ее, предсказан ей главный
религиозный опыт всей жизни ее - Богосупружество.