"Д.С.Мережковский. Религия" - читать интересную книгу автора

как тень зари.
Ни тучной праздности ленивые
морщины,
Ни поступь тяжкая,
ни ранние седины,
Ни пламень гаснущих
нахмуренных очей
Не обличали в нем
изгнанного героя,
Мучением покоя
В морях казненного по манию
царей.
Нет, чудный взор его, живой,
неуловимый,
То вдаль затерянный,
то вдруг неотразимый,
Как боевой перун, как молния,
сверкал;
Во цвете здравия, и мужества,
и мощи,
Владыке полунощи
Владыка Запада грозящий
предстоял.

От этого пушкинского Наполеона до Наполеона толстовского - какой спуск,
какое падение русского духа!
И здесь, как везде, верный себе, Пушкин только начал и не кончил,
только с легкостью, точно с небрежностью, коснулся и оставил; может быть, в
этом случае коснулся он чего-то даже слишком грозного и тяжкого, чего не
следовало касаться с такою легкостью: и здесь опять он только загадал нам
одну из своих вечных загадок.
Глубже, чем Пушкин, задумались над этою загадкою простые русские люди,
и тогда же, еще в двенадцатом году, разгадали ее по-своему: "Наполеон -
Антихрист". Это, в некотором смысле, тоже ответ России Л. Толстому на "Войну
и мир" и, вместе с тем, преувеличение уже в другую сторону: считать
Наполеона "зверем, вышедшим из бездны", даже во время величайшего могущества
его, было не только чересчур простодушно, но, пожалуй, и чересчур
великодушно. В этой легенде скрывается, однако, как мы уже отчасти видели,
под суеверною оболочкою, и очень глубокое, хотя бессознательное, религиозное
проникновение.
Ведь и сам Наполеон, воскреситель Древнеримской империи, в которой, по
выражению Достоевского, "является Человекобог", и которая "воплощалась, как
религиозная идея", - предчувствовал необходимую связь политики с религией,
невозможность "устроиться людям всемирно", без Бога, помимо Бога и помимо
Христа. Но это было именно только предчувствие, а не сознание. Недостаток
религиозного сознания вовлек Наполеона в ошибку, хотя и противоположную
ошибке папского Рима, но не менее роковую: папа стремился подчинить
государство церкви, власть гражданскую власти духовной, сделать политику
оружием религии. Наполеон, наоборот, стремился подчинить церковь
государству, духовное - гражданскому, сделать религию орудием политики: