"Д.С.Мережковский. Франциск Ассизский ("Лица святых от Иисуса к нам" #2)" - читать интересную книгу автора

такое же чувство, какое испытывают люди, ходящие с зажженной свечой в
пороховой погреб; а через семь веков, с крайне противоположной точки зрения,
по закону "сходящихся крайностей", испытает точно такое же чувство Ренан.
"Если бы, - говорит он, - все разумные силы порядка, в XIII веке, -
Римская церковь, Парижский университет, Братство св. Доминика (отца
Святейшей Инквизиции), гражданская власть - силы, столь часто враждовавшие,
не соединились против этой дерзновеннейшей из всех попыток религиозного
творчества, какие сделаны были в христианстве за последние века, то она
изменила бы все лицо мира... Но как для нас ни возмутительна свирепая
жестокость, с какой подавлено было это странное учение... надо все же
признать, что истинный прогресс был не с ним, а с параллельным движением,
увлекавшим умы к науке, к политическим преобразованиям и к окончательному
установлению светского общества. Можно было уже и тогда, в 1255 году (год
свирепейшего гонения на учеников Иоахима), предвидеть, что прогресс, как
люди наших дней понимают его, идет не снизу, а сверху, не от воображения, а
от разума, не от вдохновения, а от здравого смысла, ибо никакими
человеческими усилиями не могут быть отодвинуты границы возможного".[53]
Вывод из всего этого, неизбежный логически, хотя Ренаном и
умолчанный, - тот, что "истинный прогресс" оказался не на стороне Иоахима,
который пусть "безумно", "невозможно", но все-таки хотел свободы, а на
стороне Инквизиции, которая жгла людей на кострах за желанье свободы; а
довольно пустая оговорка о "возмутительно свирепой жестокости" врагов
Иоахима (как будто и "прогресс" не бывает иногда "свирепо-жесток") ничуть не
отменяет этого чудовищного вывода. Чтобы дойти до него, надо было Ренану,
опять-таки по закону "сходящихся крайностей", почувствовать к Иоахиму,
пророку свободы со Христом, а не помимо и не против Христа (в этом, конечно,
все дело), такое же отвращение, смешанное с ужасом, какое чувствовали к нему
и судьи-инквизиторы XIII века.
Но люди XX века, накануне совсем иного, хотя, может быть, не менее, а
более страшного, "революционного взрыва" - "изменения всего лица мира",
которого хотел Иоахим, уже не могут радоваться так, как люди XIX века в лице
Ренана, что "всеми разумными силами порядка уничтожена эта дерзновеннейшая
попытка религиозного творчества" и "лицо мира" осталось неизменным, вплоть
до первой Великой Войны, и останется, вероятно, неизменным, вплоть до
второй, когда, может быть, вдруг изменится оно в лицо премирного хаоса.


XXIV

"Столько же я забочусь об Иоахиме, сколько о пятом колесе в телеге, de
quinta rota plaustri!" - говаривал один слишком остроумный монах XIII
века, - может быть, слишком ранний поклонник "истинного прогресса", в духе
Ренана. То же мог бы сказать и каждый из семи отделяющих нас от Иоахима
веков, и притом каждый следующий, - с бoльшим убеждением, чем предыдущий, а
наш век - с наибoльшим. Но если в течение этих веков христианское
человечество как будто возвышалось, а на самом деле падало духом все больше
и, кажется, в наши дни пало, как еще никогда (а пасть духом в жизни
человечества, так же как в жизни человека, - значит быть на краю гибели),
то, может быть, потому, что столько же заботилось и заботится не только об
Иоахиме, великом пророке Духа, но и о самом Духе, как о "пятом колесе в