"Д.С.Мережковский. Было и будет. Дневник 1910 - 1914 " - читать интересную книгу автораискусство, - говорит сам Гете, - уметь ограничить и уединить себя". Этого-то
искусства у него не было. "Я много потерял времени на вещи, которые не относятся к моему прямому делу". - "Я все больше понимаю, что значит быть действительно великим в одном деле". Бывали минуты, когда ему казалось ничтожным все, что он сделал. Вся его жизнь не действие, а только стремление, подготовление к действию. Начинал и не кончал; делал, но не сделал. В этом главная мука его, неимоверная усталость, вечное вскатывание Сизифова камня. В безбрежности, бездонности - одна только мель, где опущенный лот почти сразу касается дна. Эта мель - общественность. Он вышел из революции, так же как Наполеон. Она породила обоих, и оба от нее отрекаются. Тут вечный спор "отцов и детей". На небе Кронос пожирает детей своих; на земле дети пожирают отцов. "Люди будут непрестанно колебаться то в ту, то в другую сторону, и потому одна часть будет страдать, а другая - благоденствовать, и не будет конца борьбе... Самое разумное - держаться того дела, для которого рожден... Либералы могут говорить... Но роялистам, у которых власть в руках, речь не к лицу. Им следует двигать войска, рубить головы и вешать... Я всегда был роялистом". Гете, благословляющий смертную казнь, - такое плачевное зрелище, что хочется пройти мимо, закрыв глаза. "К чему нам излишек свободы, когда мы не можем им воспользоваться? - недоумевает он. - Мещанин столь же свободен, как дворянин, пока держится в известных, предназначенных ему Богом пределах". Нет, на этом нас не поймаешь: освящение рабства именем Божьим - самое Благословляет и смертную казнь слoва. "Необходимость возбуждает ум; вот почему мне нравится ограничение свободы печати". Цензура возбуждает ум, как розга - кровообращение. Пусть же тот, кто думает так, сам ляжет под розгу. Да, все это мелко, и если бы речь шла не о Гете, то надо бы сказать: пошло. Тут в его ясновидении какая-то слепая точка. Кажется, он это и сам чувствует. "Говорят, что я государев холоп... что я не друг народа. Конечно, я не друг революционной черни, которая выходит на разбой, убийство и поджоги... Я ненавижу всякий насильственный переворот... Все насильственное, всякие скачки мне противны, потому что они противны природе". Нет, не противны. Постепенности, непрерывности недостаточно для того, чтобы объяснить закон эволюции; нужно допустить и другой, смежный закон - прерывности, внезапности, катастрофичности - то "непредвидимое" (imprevisible Бергсона), что в стихии общественной называется "революцией". В революции Гете не узнал "демонического", что было ему так понятно и родственно в других областях; не узнал Духа Земли во времени, которого так хорошо знал в вечности. Но обнажать это слабое место его слишком легко. "Шекспир подает нам золотые яблоки в серебряных чашах, а неумелые критики валят в них картофель". Утверждать, как это делают неумелые критики самого Гете, что последняя сущность его - "реакция", не значит ли в серебряные чаши вместо золотых яблок, валить картофель? "Известия о начавшейся Июльской революции дошли сегодня до Веймара и взволновали всех, - записывает Эккерман. - Я зашел к Гете. |
|
|