"Д.С.Мережковский. Не мир, но меч (К будущей критике христианства)" - читать интересную книгу автора

Другой ложный созерцательный исход - наука как религия.
Созерцание научное, на последних пределах своих, приходит к тому же, к
чему эстетическое. В мировом процессе эволюции познается вечность материи,
вечность движения и мимолетность всякой отдельной жизни, всякой личности.
Личность - преходящее явление безличной непреходящей силы. Бессмертно - Все;
но бессмертие Всего - смерть всех. Природа создает для того, чтоб уничтожить
созданное, - как ненасытный Кронос пожирает детей своих.
Наукой, так же как и искусством, не разрешается, а углубляется
противоречие любви и смерти, последнего да, которое я хочу сказать себе и
людям в сознании любви, и последнего нет которое я должен сказать себе и
людям в сознании смерти. Наукой, так же как и искусством, только
утверждается безысходность и непобедимость мирового зла. В эволюционном
процессе все личное приносится в жертву безличному, все живое - мертвому,
все любящее, утверждающее - ненавидящему, отрицающему жизнь, - вот предел
научного созерцания - предел отчаяния. Ежели сущность мирового бытия
открывается мне лишь в бытии моей личности, а бытие личности - только
временная форма вечного небытия; ежели я - не более, чем "явление", пузырь,
сегодня вскочивший на поверхности неведомой стихии, чтобы завтра лопнуть, то
уж лучше бы мне ничего не знать, чем, зная это, согласиться на такой
бессмысленный позор и ужас.
Один из выходов деятельных: семья, род как религия.
Я умру, но дети, внуки, правнуки мои будут жить, и я в них. Здесь
противоречие не разрешается, а только переносится из настоящего в будущее,
из одного поколения в другое. Чем бессмысленная, позорная и ужасная жизнь
потомков лучше бессмысленной, позорной и ужасной жизни предков? Ежели смерть
уничтожает смысл моей жизни, то почему не уничтожит она смысла жизни детей
моих, и внуков, и правнуков?
Впрочем, никакими умственными доводами нельзя возразить сколько-нибудь
успешно на религию рода, которая есть плод не ума, а животной жизни.
Родители видят или хотели бы видеть религиозный смысл своей жизни в детях.
Но достаточно ребенку умереть, чтобы, без всяких умственных доводов, а всем
существом своим, тою же самою силою животной жизни, которая заставляла их
любить ребенка, они поняли, что этот смысл - бессмыслица. Если я люблю то,
что есть, но что может не быть, должно не быть, то, в последнем счете, это
значит, что я люблю то, чего нет, - люблю ничтожество, небытие. Религия
рода - такая же скрытая религия небытия, как религия искусства и науки.
Второй исход деятельный - общественность как религия.
Для современного человечества это из всех мнимых религиозных исходов -
самый соблазнительный. Ежели смысл всякой жизни личной уничтожается смертью,
то над смыслом жизни всеобщей, всемирной смерть будто бы не имеет власти,
ибо человек - смертен, человечество - бессмертно, человек - относительное,
человечество - абсолютное, человек - средство, человечество - цель.
Религия общественности, как и религия рода, возникает не из нового
религиозного сознания, а из первобытного животного инстинкта: это тот же
самый инстинкт в людях, который заставляет пчел собираться в улей, муравьев
в муравейник. Возражения против пчелиного и муравьиного бессмертия уже много
раз делались, но они всегда были и будут недействительными для тех, кто
подчиняет свое сознание своему инстинкту.
Прежде всего, разумеется, бессмертие человеческого улья и муравейника
столь же сомнительно, как бессмертие настоящего улья и муравейника: