"Абрахам Мерритт. Лунная заводь" - читать интересную книгу автора

опрокинул его навзничь. Халдриксон остался лежать на полу, издавая хриплые
всхлипывания и стоны.
Подбегая к заводи вслед за Маракиновым, я увидел, как Ларри наклонился
над бортиком и, отшатнувшись, прикрыл глаза трясущейся рукой; увидел, как
русский тоже пристально посмотрел туда, и в его холодных глазах появилась
невыразимая жалость.
Заглянув в Лунную Заводь, я увидел там погружающуюся в воду маленькую
девчушку, чье неподвижное мертвое лицо и застывшие, полные ужаса глаза были
обращены прямо на меня... и медленно, медленно опускаясь вниз, она исчезла!
И я понял, что то была Фрида, любимая Yndling Олафа.
Но где была ее мать и где Олаф нашел свое дитя?
Русский первым нарушил молчание.
- У вас там есть нитроглицерин, а? - спросил он, показывая на мою
медицинскую сумочку, которую я бессознательно захватил с собой и крепко
прижимал к груди, пока мы совершали свой безумный рейд по коридору.
Я утвердительно кивнул и достал лекарство.
- Шприц, - коротко скомандовал русский; я подал ему шприц. Набрав в
него одну сотую грана нитроглицерина, он наклонился над Халдриксоном.
Маракинов закатал рукав норвежцу до середины предплечья. Руки моряка
отливали неестественной полупрозрачной белизной - точно так же выглядела
грудь Трокмартина в том месте, где ее коснулось щупальце Двеллера; ладони
тоже покрывала белизна, чем-то напоминавшая редчайшей красоты жемчужину.
Выше границы, отделяющей живую плоть от неестественно белого тела, Маракинов
ввел иглу.
- Ему потребуется сделать все, что может его сердце, - сказал он мне.
Затем русский залез в пояс, обвязанный у него вокруг талии, и вытащил
оттуда маленький плоский флакон. Мне показалось, что он сделан из свинца.
Открыв флакон, Маракинов несколько раз капнул его содержимым поочередно
на обе руки норвежца.
Жидкость засверкала и моментально начала растекаться по коже, точно так
же, как это происходит, если капнуть на воду маслом или бензином - только
гораздо быстрее. Разлившаяся по коже жидкость покрыла мраморное тело тонкой
искрящейся пленкой, слабые струйки пара поднялись над руками Халдриксона.
Могучая грудь норвежца с трудом, словно в агонии, начала подниматься и
опускаться.
Руки сжались в кулаки. Русский, увидев это, удовлетворенно хмыкнул и
капнул еще немного жидкости, затем, внимательно приглядевшись, снова хмыкнул
и распрямился.
Затрудненное дыхание Халдриксона перешло в нормальное, голова
опустилась на колени Ларри, белизна постепенно уходила из рук и ладоней.
Маракинов поднялся и задумчиво, почти снисходительно поглядел на нас.
- Он будет в полном порядке за пять минут, - сказал он. - Я знаю. Я так
плачу за тот выстрел от меня, и также еще потому, что мы будем нуждаться им.
Йес! - Он повернулся к Ларри. - Вы имеете хороший удар, мой юный друг,
совсем как мул, когда лягает, - сказал Маракинов. - Какойто раз вы отплатите
мне за это тоже, а? - Он ухмыльнулся.
Выражение лица у него, впрочем, было не очень-то убежденное. Ларри
насмешливо глянул на него.
- Вы, конечно, Маракинов? - сказал ирландец.
Русский кивнул, ничем не выражая удивления, что его признали.