"Вольф Мессинг. Я - телепат " - читать интересную книгу автора

Конечно, я имею в виду довоенный Берлин; в последние десятилетия я не был в
нем. А тогда, в мой первый приезд, он не мог не ошеломить меня, не потрясти
своей огромностью, людностью, шумом и абсолютным, так казалось, равнодушием
ко мне. Я знал, что на Драгунштрассе останавливаются люди, приезжавшие из
нашего городка, и нашел эту улицу. Вскоре я устроился посыльным в доме
приезжих. Носил вещи, пакеты, мыл посуду, чистил обувь.
Это были, пожалуй, самые трудные дни в моей нелегкой жизни. Конечно,
голодать я умел и до этого, и поэтому хлеб, зарабатываемый своим трудом,
казался особенно сладок. Но уж очень мало было этого хлеба! Все кончилось
бы, вероятно, весьма трагически, если бы не случай.
Однажды меня послали с пакетом в один из пригородов. Это случилось
примерно на пятый месяц после того, как я ушел из дома. Прямо на берлинской
мостовой я упал в голодном обмороке. Привезли в больницу. Обморок не
проходит. Пульса нет, дыхания нет. Тело холодное. Особенно это никого не
взволновало и не обеспокоило. Перенесли меня в морг. И могли бы легко
похоронить меня в общей могиле, если бы какой-то студент не заметил, что
сердце мое все-таки бьется. Почти неуловимо, очень редко, но бьется.
Привел меня в сознание на третьи сутки профессор Абель. Это был
талантливый психиатр и невропатолог, пользовавшийся известностью в своих
кругах. Ему было лет 45. Был он невысокого роста. Помню хорошо его полное
лицо с внимательными глазами, обрамленное пышными бакенбардами. Видимо, ему
я обязан не только жизнью, но и развитием своих способностей.
Абель объяснил мне, что я находился в состоянии летаргии, вызванной
малокровием, истощением, нервными потрясениями. Его очень удивила
открывавшаяся у меня способность управлять своим организмом. От него я
впервые услышал слово "медиум". Он сказал: - Вы - удивительный медиум. Тогда
я еще не знал значения этого слова. Абель начал ставить со мной опыты.
Прежде всего он старался привить мне чувство уверенности в себе, в свои
силы. Он сказал, что я могу приказать себе все, что только мне захочется.
Вместе со своим другом и коллегой профессором-психиатром Шмиттом, Абель
проводил со мной опыты внушения. Жена Шмитта отдавала мне мысленные
приказания, я выполнял их. Эта дама, я даже не помню ее имени, была моим
первым индуктором.
Первый опыт был таким. В печку спрятали серебряную монету, но достать
ее я должен был не через дверцу, а выломав молотком кафель в стенке. Это
было задумано специально, чтобы не было сомнений в том, что я принял
мысленно приказ, а не догадался о нем. И мне пришлось взять молоток, разбить
кафель и достать через образовавшееся отверстие монету.
Мне кажегся, с улыбки Абеля начала мне улыбаться жизнь. Абель
познакомил меня и с первым моим импресарио г-ном Цельмейстером. Это был
очень высокий стройный и красивый мужчина лет 35 от роду -
представительность не менее важная сторона в работе импресарио, чем
талантливость его подопечных актеров. Господин Цельмейстер любил повторять
фразу: "Надо работать и жить!". Понимал он ее своеобразно. Обязанность
работать предоставлял своим подопечным. Себе же оставлял право жить,
понимаемое весьма узко. Он любил хороший стол, марочные вина, красивых
женшин. И имел все это и в течение длительного ряда лет за мой счет. Он
сразу же продал меня в берлинский паноптикум. Еженедельно в пятницу утром,
до того, как раскрывались ворота паноптикума, я ложился в хрустальный гроб и
приводил себя в каталептическое состояние. Дальше придется говорить об этом