"Жозеф де Местр. Рассуждения о Франции " - читать интересную книгу автора

далее".
Все так, конечно, ибо первым условием объявленной революции является
то, что не существует ничего, способного ее предупредить, и что тем, кто
хочет ей воспрепятствовать, ничего не удается.
Но никогда порядок так не очевиден, никогда Провидение так не осязаемо,
как тогда, когда высшая сила подменяет силы человека и действует сама по
себе: именно это мы видим в сей час.
Самое поразительное во французской Революции - увлекающая за собой ее
мощь, которая устраняет все препятствия. Этот вихрь уносит как легкие
соломинки все, чем человек мог от него заслониться: никто еще безнаказанно
не смог преградить ему дорогу. Чистота помыслов могла высветить препятствие,
и только; и эта ревнивая сила, неуклонно двигаясь к своей цели, равно
низвергает Шаретта, Дюмурье и Друэ.[13]
С полным основанием было отмечено, что французская Революция управляет
людьми более, чем (стр. 15 ·) люди управляют ею. Это наблюдение очень
справедливо, и хотя его можно было бы отнести в большей или меньшей степени
ко всем великим революциям, однако оно никогда еще не было более
разительным, нежели теперь.
И даже злодеи, которые кажутся вожаками революции, участвуют в ней лишь
в качестве простых орудий, и как только они проявляют намерение возобладать
над ней, они подло низвергаются.
Установившие Республику люди сделали это, не желая того и не зная, чтб
они совершили; их к тому привели события: замысленный заранее проект не
удался бы.
Никогда Робеспьер, Колло или Барэр не помышляли об установлении
революционного правительства и режима Террора. Их к этому незаметно привели
обстоятельства, и никогда более не случится подобное. Эти невероятно
посредственные люди подчинили виновную нацию наиужасающему деспотизму из
известных в истории, и обретенное ими могущество наверняка поразило их самих
больше всех остальных в королевстве.[14]
Но в тот самый миг, когда сии презренные тираны умножили до предела
преступления, без которых не могла обойтись Революция в этой фазе, волна
опрокинула их.[15] Эта могущественная власть, заставлявшая содрогаться
Францию и Европу, не выдержала первого же толчка; и поскольку в этой
революции, полностью преступной, не должно было заключаться ничего великого,
ничего возвышенного, то, по воле (стр.16 ·) Провидения, первый удар по ней
нанесли септембризеры,[16] чтобы само правосудие оказалось обесчещенным.[17]
Часто удивлялись тому, что люди более чем посредственные вернее судили
о французской Революции, чем люди, обладающие наилучшим талантом, что эти
первые сильно верили в нее, в то время как опытные политики еще вовсе в нее
не верили. Именно эта убежденность была одним из орудий Революции, которая
могла преуспеть только благодаря распространенности и энергии революционного
духа, или, если позволительно так выразиться, благодаря вере в революцию.
Таким образом, люди бездарные и невежественные очень хорошо управляли тем,
что они называли революционной колесницей. Они отваживались на все, не
страшась контр-революции; они неизменно двигались вперед, не оглядываясь
назад. И все им удавалось, ибо они являлись лишь орудиями некой силы,
понимавшей в происходящем больше них самих. В своей революционной карьере
эти люди не делали ошибок по той причине, по которой флейтист Вокансона[18]
никогда не исторгает фальшивых нот. (стр. 17 ·)