"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

Затем в комнату с достоинством, не торопясь, вошел высокий статный
военный с погонами штабс-капитана - Карл Иванович Герн, служивший
дивизионным квартирмейстером.
- Рад познакомиться еще с одним изгнанником, - сказал он. - Вас уже
определили в полк?
- Этот юноша только что с жандармской брички, - ответил за
Сераковского пан Аркадий. - Мы надеемся на твою помощь, Кароль.
- Все будет зависеть от того, с какой ноги встанет завтра его
высокопревосходительство.
Звонок над дверью в прихожей возвестил о приходе еще одного гостя, в
длинной, до пят, сутане, маленького, плотно сбитого, с круглым, словно
вычерченным циркулем лицом, которое к тому же светилось широчайшей
улыбкой.
- Ба, кого я вижу! - радостно крикул он, направляясь к Сераковскому и
раскрывая объятия.
<Боже, откуда он меня знает? - подумал Зыгмунт, тоже с жаром отвечая
на приветствие.
- Пан Аркадий, скорей рассказывайте, кто этот юноша, которого я
полюбил с первого взгляда.
- Ты бы сперва помолился за изгнанника, - перебил его Венгжиновский.
- О, помолиться я всегда успею. - Ксендз отпустил Сераковокого и
перевел взгляд на икону. - Матка бозка Остробрамска, змылуйсе над нами,
бедными поляками, а над москалями як себе хцеш...
- Э-э, отец префект, так дело не пойдет! - раздался насмешливый басок
нового гостя. - Кто же будет заботиться о москалях?
- О, Федор Матвеевич! Рад вас видеть! - Ксендз оставил Сераковского и
бросился навстречу <москалю> Лазаревскому, который шутливо попятился к
двери.
- Пан Михал, побойтесь бога, ведь мы уже с вами сегодня дважды
лобызались!
- Ну и что же? Бог троицу любит.
Он все же попытался поцеловать Лазаревского в губы, но дотянулся лишь
до густой, аккуратно подстриженной бороды.
Когда Венгжиновский уже познакомил Зыгмунта с этими двумя
(<Лазаревский Федор Матвеевич, чиновник особых поручений при председателе
Оренбургской пограничной комиссии>... <Михал Зеленко, а по-русски Михаил
Фадеевич, бывший ссыльный, а теперь капеллан Оренбургского корпуса>...), в
комнату ввалился, поблескивая стеклами очков, толстенький человечек,
представившийся Сераковскому Михаилом Игнатьевичем Цейзиком, оренбургским
провизором. Провизор притащил с собой большой, из красного дерева ящик,
оказавшийся фотографическим аппаратом.
- Нет, нет, не отказывайтесь, пан Зыгмунт, я обязательно должен
сделать с вас снимок!
- Знаменитый человек. - Венгжиновский похлопал Цейзика по плечу. - Он
имеет единственную на весь Оренбург фотографическую камеру!
Постепенно комната наполнилась народом. Это были либо ссыльные, либо
уже вольные люди, оставшиеся служить в этом крае. Они крепко пожимали
Сераковскому руки, говорили добрые, ободряющие слова, в которых он сегодня
особенно и не нуждался, потому что чувствовал себя необычайно приподнято.
За большим дубовым столом пили чай из медного самовара, обсуждали